МИХАИЛ НЕМЦЕВ ФИЛИПП РИДДЕР И ЕГО ВРЕМЯ (жизнеописание с историческими отступлениями)  

МИХАИЛ НЕМЦЕВ ФИЛИПП РИДДЕР И ЕГО ВРЕМЯ
(жизнеописание с историческими отступлениями) {pagebreak}
…Более всего из (Горного инсти-
тута) вышло лиц, посвятивших
себя горному делу. Как ни жела-
тельно сделать… оценку деятель-
ности этих лиц, из которых мно-
гие оставили по себе самую луч-
шую память, но – это не дело
института, который невольно мо-
жет быть пристрастным к своим
бывшим питомцам…
А.Лоранский, «Исторический
очерк Горного института»,
С.-Петербург, 1873г, стр.165.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ГОРНОГО ДЕЛА ИСТОКИ


Усердье к услуге Отечеству
и пользе оного любовь.
Из Устава Горного института.
1773 год.

1.ЧУДЬ НЕВЕДОМАЯ

Большинство месторождений рудных полезных ископаемых на Рудном Алтае найдено по следам так называемых «чудских работ», проводимых древними металлургами по обе стороны Иртыша четыре тысячи лет назад. Знаменитый путешественник и ученый Петр Симон Паллас, в 1771 году побывавший в районе будущего Риддера и давший первое научное описание Колыванского и Змеиногорского медных месторождений, считал, что «чудь», жившая на просторах Сибири и Алтая, по неизвестным причинам откочевала на запад.
Академик Александр Гумбольдт, в первых числах августа 1829 года осмотревший подземные галереи Риддерского рудника, впоследствии в своей книге «Центральная Азия» (Париж, 1843г.) отождествлял загадочный народ «чудь» с теми самыми агриппеями или гриппами (или «грифами остроклювыми»), о которых писал древнегреческий историк Геродот, как о добытчиках золота. Гумбольдт, так же как и ряд других этнографов его времени – Герен, Нибур, Эйхвальдт – определил, что агриппеи – монгольское племя, предки калмыков, соседи скифов («Космос – опыт физического мироописания», с.121). «Но что далее агрипеев, - как пишет Геродот, - никто не может сказать ничего достоверного; стоят там высокие неприступные горы, которых никто не перехаживал… Впрочем, известно, что к востоку от агриппеев живут исседоны». Гумбольдт считал, что «высокие неприступные горы» Геродота – это Алтайские горы, а племена, обитавшие в юго-западной части Алтая или «в нынешней средней Киргизской степи, между Каркаралы и Семипалатинском», относятся к исседонам.
Установив ареалы расселения исседонов и агриппеев, замечательный исследователь попытался ответить и на вопрос нахождения мест добычи золота, которое в больших количествах поступало в греческие приморские владения, так как в местах обитания причерноморских греков добыча золота отсутствовала. Путешествовавший по Алтаю и посетивший Риддерский рудник 7 августа 1844 года профессор Г.Е.Щуровский в своих исследованиях на эту тему в «Известиях императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии « (т.ХХ111, вып.2 – с.69) пишет: «…в юго-западной части Алтая, как можно полагать, во времена Геродота обитали исседоны, а в северной части аримаспы и гриппы. Которые же из этих народов добывали золото и перепродавали скифам? Из описания Геродота видно, что золото находилось в руках аримаспов и гриппов. По мнению Гумбольдта золотые россыпи Алтайских, Салаирских и Южно-Уральских гор были главными источниками золота для скифов, понтийских эллинов, для греческих причерноморских колонистов, получавших его от исседонов, которые одни только могли находиться в прямых связях с аримаспами.
Согласно другой версии (Геродот) гриппы (агриппеи) периодически подвергались опустошительным набегам кочевников-аримаспов «одноглазых», после чего вожделенный металл попадал к исседонам и далее – в Скифию, в Средиземноморье.
Меж тем «чудь», этот загадочный народ, имеет некоторое любопытное сходство с древними ацтеками Мексики, которые тоже были искусными в работах по горному делу и, как и «чудь», по-видимому, не имели понятия о выплавке железа и для изготовления режущих инструментов пользовались медью и оловом – к такому выводу пришел еще один исследователь «чудской темы» – П.А.Чихачев, известный географ и геолог, автор первой сводной геологической карты Алтая, 23 сентября 1842 года с экспедицией прошедший через Риддерский рудник. Об этом же свидетельствует Г.Е.Щуровский: «На реке Шульбе, в недальнем расстоянии от впадения ее в Иртыш, нашлись пять старинных печей, с довольным количеством руды и шлаков, в которых даже простым глазом можно было отличить медь. Следы старинной медной плавки встречались и в других местах по Алтаю, нигде не замечено ни плавки чугуна, ни выделки железа». Тот же Щуровский приводит интересную догадку Г.Гельмерсена, «что название чуди происходит от русского слова «чужой» или «чуждый», вероятно, в значении иноземный, не наш». («Геологическое путешествие по Алтаю», с.15).
Блистательный Чокан Валиханов тоже был занят мыслями о следах чудских копей – к какому народу принадлежали подземные труженики? Можно ли их причислить в древним финнам? Чокан отмечал, что китайские летописи указывают на «тугю», тюрок, добывавших руды для Жужаньского дома.
Ряд современных исследователей, следуя Геродоту, связывают с аримаспами и гриппами археологические памятники Восточного Казахстана, считая, что они входят в ареал тасмолинской культуры, в основе которой лежит культура андроновских племен. Санкт-Петербургский археолог-исследователь С.Н.Черников видел центр добычи золота в эпоху раннего железа в восточной части Северного Казахстана и полагал, что племя аримаспов, непосредственно связанное с богатой золотом местностью, можно отождествлять с обитателями этой местности.
Некоторые ученые склонны считать, что происхождение летописной «чуди» (как и черемисов) восходит к племенам, создавшим ананьинскую археологическую культуру. Сегодня геологи утверждают, что называть древних алтайских рудокопов и рудознатцев «чудью» неправильно. Вернее – андроновцы-срубники, которые без малого тысячу лет занимали огромную территорию от Буга до Енисея – это была одна из крупнейших культур древности и по укоренившейся традиции стала более известна под названием «чудь». В то время как истинные чудичи (или чудаки) были древним финно-угорским племенем, добывавшим осадочное железо со дна Чудского озера… И тем не менее…
В середине Х1Х века трудно было найти лучшего знатока «чудских» древностей, чем главный начальник Алтайского горного округа А.Р.Гернгросс, который в 1832 году участвовал лично в ученых поездках известного путешественника-исследователя Е.П.Ковалевского по западной части «киргиз-кайсацкой степи». Неподалеку от Локтевского завода ими были исследованы остатки рудокопного сооружения чудских времен. Это был разнос, проложенный вдоль рудной жилы. Длина его достигала ста пятидесяти трех саженей. Здесь часто находили бронзовые орудия труда, принадлежавшие древним горнякам.
Примечателен факт, что летом 1855 года Ф.М.Достоевский и его друг, стряпчий казенных и уголовных дел барон А.Е.Врангель, состоявший в ученой переписке с А.Гумбольдтом, в порфировых горах близ Змеиногорска, в одной из старых шахт сделали самую знаменитую находку – скелет чудского добытчика руды, погибшего при обвале. При нем были орудия и кожаная сума, набитая обломками отборной руды.
Чаще всего чудские разработки были открытыми. В Шарском районе Казахстана сохранились следы сотен древних копей в виде глубоких траншей общей протяженностью до одного-пяти километров. Карьеры проходились так, что борта до сей поры не осыпались.
«Чудаки» в буквальном смысле смотрели сквозь землю, находя руду на глубине десятков метров. Вертикальные и наклонные их подземные горные выработки можно обнаружить около реки Курчум и вдоль Калбинского хребта вблизи месторождений олова. Известный исследователь недр Алтая, профессор В.П.Нехорошев отмечал, что чудичи были очень умелыми маркшейдерами – никогда не проходили выработок «вкрест простирания залежей», а всегда вели добычу точно «по простиранию рудного тела». Черников после многолетних наблюдений и раскопок доказал, что древние металлурги передавали из поколения в поколение секреты способов плавки найденных металлов, пользовались различными флюсами, очень строго соблюдали соотношения меди и олова при изготовлении сплавов для тех или иных орудий труда, украшений, оружия.
Горные выработки всегда поражали одного из самых опытных геологов Восточного Казахстана В.Ф.Кащеева более всего своей резветвленной сетью, способностью алтайских рудокопов из множества крохотных рудоносных жилок, выходящих на поверхность, безошибочно находить ту, которая приводила в настоящую подземную кладовую. При этом форма и размер чудских выработок были подчинены формам и размерам рудных тел. При наличии крутопадающих жил, выходивших на сравнительно ровную поверхность, как уже отмечалось, велись открытые работы. Причем, выбирались обогащенные участки, а пустой кварц и бедная руда шли в отвал, образуя рядом с выработкой кучи камня, зараставшие травой.
По мере углубления по жиле, в ее наиболее обогащенных участках, пробивались небольшие шурфы, в которых выбирали руду, не трогая породу. В результате образовывались неправильные очень узкие ходы. Глубина работ доходила до уровня грунтовых вод и достигала 20-40 м. В случае пологопадающей жилы, выходившей на склон горы, «чудаки» шли вглубь штольней, повторяя форму рудного тела, с расширением в местах раздува до 2-3 метров и сужением на выклинивание жилы. Отмечены штольни протяженностью до 70 метров. При вертикальных жилах рудокопы отрабатывали ее снизу, заваливая отработанной породой низ выработки, по мере продвижения вверх по жиле.
Почти на всех обнаруженных раскопах были следы огневой проходки: закопченные стены ходков, кусочки угля. Пожег производился либо на поверхности жилы, либо в глубине ее. Перед забоем разводили костер и, когда порода раскалялась, поливали водой, отчего она трескалась, крошилась, становилась более рыхлой. Выбрав раскрошенную руду, операция повторялась. Воду использовали грунтовую, либо приносили в кожанных мешках. Автор одного из крупнейших произведений русской научной мысли ХУШ века «Дневные записки путешествия…» академик И.И.Лепехин писал: «Жившая некогда чудь самую лучшую руду отбирала. Она никогда порядочно руды не добывала, но, лазая под землей, наподобие кротов, отковыривала лучшую руду кабаньими клыками».
Предотвращая завалы, древние рудокопы оставляли «охранные» целики в виде перегородки с лазом в ней. Деревянных креплений не найдено, но временами при проходке горизонтальной штольни применялась своеобразная кровля, сходившаяся под острым углом.
Заботясь о свете и воздухе, чудичи на разных уровнях устраивали два прохода для вентиляции и выхода дыма костра. С целью освещения места работы оборудовали отверстия-«окна» в кровле. Использовался и свет смоляных ветвей и светильников с жиром.
Таким образом, полив водой раскаленный костром забой и выждав, когда уйдет пар и дым и порода остынет, чудичи приступали к откалыванию руды каменными кайлами и деревянными клиньями, выскребали остатки кабаньими клыками. Большие куски дробили. После поднятия отсортированной руды на поверхность, ее вторично обогащали дроблением тут же у выработок, о чем говорят характеры отвалов (в первую очередь риддерских), насыпи мелких кусочков пустой породы. Именно по ним впоследствии, в течение нескольких веков, выявлялись крупные залежи полезных ископаемых. Во многих местах старые «чудские» разработки легли в основу развития горной промышленности Алтая. {pagebreak}

2. ПО СКАЗКАМ И ИЗВЕТАМ

Первые железоделательные заводы в России в 30-х годах ХУП века обозначили новый этап в развитии горного производства – переход от многочисленных мелких кустарных разработок болотных и озерных руд и крестьянских домниц по выплавке кричного железа к стационарным предприятиям мануфактурного типа. Это потребовало выявления месторождений с достаточно крупными запасами руды, наличия близко расположенных водных артерий (привод гидросиловой установки и транспортная связь), крупных лесных массивов. Таким образом, горный завод представлял собой своеобразную мануфактуру, включавшую в эксплуатацию сырьевые (минеральные и лесные) ресурсы, металлургический передел, выпуск готовых изделий и их транспортирование к потребителю (как правило, водными путями).
Первостепенное значение приобретают поиски новых месторождений руд, каменных материалов, самоцветов, слюды, соли. Эти работы выполняют наиболее опытные мастеровые, знакомые со свойствами полезных ископаемых. Возникает новая ремесленная профессия – рудознатцы, состоящие на службе у царя, крупных купцов, монастырей, либо ищущие залежи самостоятельно. Русское правительство старалось прежде всего привлечь в Россию из других государств людей, хорошо знавшихс горное и заводское дело. Еще в 1482 году великий князь Иван Ш просил у венгерского короля Матвея Корвина «горных мастеров, искусных в добывании золотой и серебряной руды и в отделении металлов от земли». В 1490 году, в наказ греку Траханиоту, ехавшему послом к римскому императору, было предписано искать в Германии и принять в русскую службу полезных художников и горных мастеров. Царь Иван Грозный тоже несколько раз требовал от шведского короля Иоанна П (Вазы) присылки в Россию «добрых мастеров, искусных в добывании руды и ее обделывании».
Освоению рудных богатств Сибири способствовало создание в 1637 году Сибирского Приказа, который организовывал в основном по устным сообщениям («изветам» и «сказкам») местных жителей поисковые партии с привлечением опытных рудознатцев и горных мастеров. В 1698 году издается царская грамота, ставшая первым историческим документом относительно прав и обязанностей рудопромышленников, а также режима сдачи руд Казне и условий оплаты за сданные богатства; прорабатывалась и правовая сторона получения участков для разработки руд на них. Поиски руд поощрялись правительством: за находку руды выдавалось денежное вознаграждение в размере 50-100 рублей. «А кто серебряную руду богатую, и зело прибыльную, и прочную глубокую сыщет….тому из Казны великого государя дано будет денег 1000 рублей…» В 1623-1699 годах в Предуралье и Сибири работало свыше ста поисковых партий.
Качественно новый этап развития горно-заводского дела в России связан с перестройкой его организационной структуры – созданием по Указу Петра 1 централизованной русской горной администрации в виде Приказа рудокопных дел (учрежден 24 августа 1700 года, открыт в Москве в ноябре 1700 года) во главе с сокольничим А.Лихачевым. Важными сторонами деятельности Приказа рудокопных дел стали: сбор сведений обо всех находках руд, образцы которых проверялись в специальной лаборатории; отправка поисковых партий (рудознатцы, солдаты, подъячие, рудные доносители) в новые районы для проверки вновь открытых месторождений, их практической значимости; строительство казенных горных заводов; систематизация сведений о выплавке металла на действующих горных заводах; подготовка квалифицированных мастеров-рудознатцев и выписка опытных горняков из-за границы, а также наказание за сокрытие руд. Видя пользу от рудокопных заводов, от которых земля богатеет и процветает, Петр 1 издает Указ «О свободе горного промысла», то есть об отделении прав на недра Земли от прав на ее поверхность. Затем русское правительство начинает отправлять молодых людей за границу для изучения горного дела. Так, Петр Великий приказал Василию Никитичу Татищеву ехать в 1724 году в Швецию, поручив ему отдать в обучение различным частям горного дела учащуюся молодежь из морской и артиллерийской школ. В 1725 году в Швецию прибыли двадцать два ученика, которых распределили по рудникам и заводам для обучения плавке, обжиганию руд, машинному делу, пробирному искусству и прочему.
В начале ХУШ века сподвижник Петра 1 В.Н.Татищев организует при уральских горных заводах (Олонецком, Кунгурском и Уктусском) первые горно-заводские школы, в которых обучали горному и заводскому делу, пробирному искусству, механике, прочим начальным дисциплинам. Петровские горные школы помогли обеспечить горные предприятия «самыми дельными в то время людьми для горной службы», что способствовало открытию новых месторождений, квалифицированному опробыванию руд, усовершенствованию технологии их добычи.
Однако, расширение практики горного дела требовало углубленной подготовки специалистов, умеющих руководить усложнившимися процессами разведки, добычи руд и их плавки. К тому же, по инициативе Петра 1 начинается широкомасштабное горно-промышленное освоение Урала.
Первыми рудоискателями на Алтае принято считать томских крестьян Степана Костылева и Федора Комара, которые в 1717 году подали челобитную генерал-губернатору Сибири князю Матвею Петровичу Гагарину о том, что им удалось найти в Томских урочищах верховий реки Ишима богатые медные и серебряные руды. Однако вскоре Гагарин был отозван от должности и энергичные приискатели, не встретив сочувствия своей челобитной у вице-губернатора полковника А.Петрова-Соловьева, решили отправиться в Москву, где явились на аудиенцию к вновь назначенному в Тобольск сибирскому губернатору князю Алексею Михайловичу Черкасскому. Последний передал предоставленные ему образцы В.Н.Татищеву, жившему тогда в Москве проездом на Урал, куда был назначен командиром над горными заводами. Ехавший с Василием Никитовичем саксонец Блюер опробовал руду, оказавшуюся очень богатой, с содержанием более тридцати процентов чистой меди. Учитывая это, челобитную самобытных приискателей вместе с образцами и своим представлением высокий чиновник отправил в Берг-Коллегию, откуда пришел незамедлительный ответ: «Крестьян Костылева и Комара везти для указания с собой». Однако, далее Кунгура Татищев не поехал и, отпустив рудоискателей, наградил их двумя рублями. В мае 1721 года на Алтай направляется немецкий горный специалист Иоганн Привцын в сопровождении приказчика Укстусского завода Никиты Петрова для составления чертежа и описания месторождения. Они отыскали Костылева и Комара и привезли в 1722 году образцы руд с верховьев рек Томи и Оби. На место же по реке Алею, где тоже были заявлены руды, крестьяне вести экспедицию не решились, так как туда наехали отряды воинственно настроенных киргизов и калмыков. Каким образом состоялось само открытие - неизвестно, вероятнее всего, по остаткам чудских работ, - но это были первые (медные) рудные месторождения Алтая. А вот историю изучения горнозаводского дела на Алтае следует начинать со знакомства с подробным «Описанием всех уральских и сибирских заводов казенных медных и железных и при оных разных фабрик и рудников» (1735) Вильгельма де Геннина, голландца по происхождению, направленного по распоряжению Петра 1 в чине генерал-лейтенанта в 1722 году управлять горно-заводским делом Урала.
Путь в верховья Иртыша известен был русским давно. Сибирское купечество горячо интересовалось дальнейшим развитием своей торговли, о рудных богатствах Алтая знал и сторонник казенного предпринимательства Татищев и «партикулярный» промышленник Никита Демидов-Антуфьев с сыном Акинфием. Последние в освоении Алтая, как и во многом другом, намного опередили Казну. Узнав о том, что Акинфий Демидов выдает награды за сообщения о найденных месторождениях полезных ископаемых, люди потянулись к нему с соответствующей информацией. Собрав сведения, по следам чудских копей на Алтае заводчик послал своего приказчика Семенова по прозвищу «Козьи ножки». Тот осмотрел древние раскопки, испытал руду на медь плавкой в печи, построенной на берегу речки Локтевки, и в 1727 году, добившись разрешения Берг-Коллегии, А.Н.Демидов основывает здесь первый на Колывани Локтевский медеплавильный завод. Однако, захвативший «через хитрые свои происки и пронырства» богатейшие месторождения алтайских медных руд, Акинфий Никитич меньше всего думал о меди. Навар с нее был невелик: девять частей прибыли из десяти он обязан был продавать государству по «указной» цене – 4 руб.50коп. за пуд, а «пудик-то» этот обходился в 5 рублей да перевозка только до Екатеринбурга – 46,5 копеек. Однако, значительное содержание в медной руде серебра и золота позволило Акинфию организовать тайную выплавку драгоценных металлов и чеканку серебряных монет.
В 1735 году В.Н.Татищев добивается, чтобы Колыванский (Локтевский) медеплавильный завод и все рудники отобрали у А.Н.Демидова в Казну. Оборотистый заводчик, не пожалев пятидесяти тысяч рублей на взятку фавориту императрицы Анны Бирону, через год возвращает отобранное назад. К этому времени его штейгер Федор Лесеснов обнаруживает на Змеиной горе богатейшую серебряную руду.
К великой радости Демидова, стараниями ставленников Бирона в 1737 году Татищев отстраняется от должности. Это событие развязало руки рудопромышленнику и он начинает строительство сразу двух новых медеплавильных заводов – Барнаульского и Шульбинского.
Таким образом, основанные неподалеку несколько заводов вскоре получили общее название – Колывано-Воскресенских. «Ведомство Колывано-Воскресенских заводов» простиралось с севера на юг почти на 400 верст, с востока на запад на 200 с лишним верст. С 1730 по 1740 годы здесь разрабатывались Змеевский, Воскресенский, Плоскогорский, Пихтовский, Гольцевский, Медвежий рудники.
Вот как описывает «партикулярные заводы дворянина Акинфия Демидова» в упомянутом уже труде Вильгельм де Геннин: «В тамошних местах, при реке Иртышу, выше Семипалатинской крепости верстах в шестидесяти, где пала речка Шульба, по той речке от устья вверх оной примерно в версте от Убы реки в десяти верстах, найдено помянутым же дворянином Акинфием Демидовым старинных плавильных пять печей, при которых и сок имеет («сок» – так называли в ХУШ веке шлак, который вытекал при плавке руды, М.Н.) и руд при тех печах есть немало, а по признакам оные видом таковы, якобы серебряна руда. Токмо сожалетельно, что около таких богатых рудных мест лесу мало имеетца, а который и есть, да и тот не такой, как в других местах красной лес бывает, который употребляетца на уголь. А тамо более около рек лес тальник, ветловник, осокорь, тополь, а между гор в логах пихтовник, да и того малое число. Токмо, где Демидовы заводы строены, тут около ево имеютца боры, но не весьма лесу много и по исчислению будет оного, когда плавить руды на медь в четырех печах, на пятнадцать лет… Однако ж надежда есть, что такие богатые медные руды, хотя и лес умалитца, втуне лежать не будут, для того что на оных заводах можно плавить руды на черную, а не чистую, медь или роштейн и отправлять по впадающим в Обь и Иртыш рекам вниз по оным Обе и Иртышу до таких мест, где лесу множество имеетца…»
Примечательно, что все добываемые на Алтае драгоценные металлы караванами направлялись в Петербург и сдавались в Канцелярию Монетного департамента, руководителем которого был в то время Иван Андреевич Шлаттер, видный специалист в области горного дела, который при Монетном дворе организовал лабораторию по анализу и обработке колывано-воскресенского и нерчинского серебра. В 1750 году под наблюдением Шлаттера из алтайского серебра была отлита художественная гробница («рака») для останков Александра Невского весом в 76 пудов. {pagebreak}

3. ОКРУГ ГОРНЫЙ, КОЛЫВАНСКИЙ

Согласно Петровскому (1721г.) Указу промышленникам предоставлялось право покупки деревень к промыслам и заводам с принудительным закреплением постоянной рабочей силы: «дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно». Каждому горному заводу безвозмездно отводилось 40 лесных дач (участков), поскольку считалось, что лес восстанавливается за сорок лет. И А.Н.Демидов, в свою очередь, приписывает к Колывано-Воскресенским заводам государственных крестьян.
Меж тем на самого его стали поступать в Петербург доносы, для расследования которых в Колывано-Воскресенские заводы императрицей Елизаветой Петровной был командирован А.Б.Бэер с комиссией.
«Повелеваем вам, - писала она в Указе от 2-го июля 1744 года, - на Колывано-Воскресенских Демидова заводах как серебряную и золотую руду, так и прочие минералы, какие тамо найтится могут, надлежащим образом осмотреть… и как в тех, так и в прочих местах, где разведать можете о каких минералах, чего еще на свете не произошло, по тому ж чинить свидетельство и пробы и обстоятельные описи по вашему искусству и благорассуждению и те пробы с собою привезть и обьявить Нам».
Осенью 1744 года Бэер с таким поручением прибыл в Екатеринбург, 20 января следующего года – в Барнаульский завод, а 24 января 1745 года – на Колыванский. В ходе работы комиссии было составлено окончательное убеждение в возможности ведения серебряной плавки на Алтае, а разведками обнаружен достаточный «квантитет» серебро-свинцовых руд. Кроме того, начали обращать серьезное внимание на поиски других руд и цветных камней. Так, самому Бэеру заявлены следующие новые серебро-свинцовые прииски: Яркинский, по реке Корбалихе, найденный демидовским подштейгером Федором Яркинцом; Плотниковский - бергауэром Плотниковым в районе будущего Черепановского рудника; Локтевский, найденный кузнецом Василием Кытмановым на реке Локтевке, и Тихобаевский – целовальником Тихобаевым между реками Белой и Локтевкою. Сверх того были найдены одинадцать чудских копей с рудными признаками по рекам Хорьковке, Золотухе, Вавилонке, Таловке, Убе. В состав комиссии Бэера был приглашен гранильщик Опарышев, к которому и начали поступать заявки различного рода цветных камней. Так, крестьянин Мальцев из деревни Калманки показал, что в пятнадцати верстах от деревни Кабановой, в вершинах Комаринских находится камень «видом черный», а от деревни Калманки в 2-х верстах на правой стороне реки того же названия камень «темно-серый» и так далее.
Во время пребывания А.Б.Бэера на Колывано-Воскресенских заводах были снаряжены и первые две поисковые партии в большом масштабе. Первая под руководством Ивана Шелегина, в составе девяносто шести «радетельных охотников» весной 1745 года была отправлена к Телецкому озеру и на реку Башкаус. Но открытий там, по-видимому, никаких сделано не было. Вторую залинейную рудоискательную партию Бэер послал на реку Бухтарму, по левой стороне которой, в трех верстах от берега, бывший там раньше толмач Колывано-Воскресенских заводов Матвей Текутьев объявил «гору немалую и при ней несколько чудских копей, а что из тех копей добывано, о том Текутьев неведом». Вторая партия была отправлена под началом унтер-штейгера Чупаршкова, сопровождалась вооруженными служилыми людьми и двадцатью драгунами. Эта партия оказалась успешней первой, ей удалось отыскать образцы богатой медной руды из месторождений, заявленных Текутьевым.
А.Н.Демидов умер 5 августа 1745 года и, говорят, что век его укоротила грядущая потеря алтайских владений, которые были немалые: два действующих медеплавильных завода, богатейшее Змеиногорское месторождение руд, 69 медных рудников, один медно-свинцовый и 16 «признаков медных». На Демидова трудилось 5605 человек, в одном лишь поселке Колыванского завода проживало около 800 человек.
В конце 1745 года труды комиссии Бэера были закончены, с собранными материалами он уехал в Санкт-Петербург, а 26 марта 1746 года получил Указ Кабинета о запрещении, на основании его представления, плавки меди приказчиками Акинфия Демидова и о посылке для управления Колывано-Воскресенскими заводами нанятого по контракту саксонского уроженца, офицера Фрейбергского Курфюршества Самуэля Христиани, который прибыл на заводы в начале августа 1746 года и управлял ими до 1 мая 1747 года, когда состоялся высочайший Указ, по которому заводы Демидова окончательно перешли в Казну и командиром над ними назначен тот же Андрей Бенедиктович Бэер, бригадир, до участия в работе комиссии управлявший Тульскими оружейными заводами.
Указом Елизаветы Петровны от 1 мая 1747 года повелевалось: «Ехать тебе (Бэеру, М.Н.) на Колывано-Воскресенские заводы умершего действительного статского советника Демидова и учинить там следующее: Оные Колывано-Воскресенский, Барнаульский, Шульбинский и прочие на Иртыше и Оби реках и между оными все строения, какие обретаются заведения от помянутого Демидова, со всеми отведенными для того землями, с выкопанными всякими рудами и инструментом, с пушками и мелким ружьем и с мастеровыми людьми собственными ево, Демидова, и приписными крестьянами взять на Нас». Управление Колывано-Воскресенскими заводами было возложено на Кабинет Ея Императорского Величества. Практически начальники заводов никому, кроме Кабинета, не подчинялись, а территория округа вскоре достигла размеров около шестисот квадратных верст, что значительно превышало площади таких стран, как Англия, Голландия и других. Главное управление принадлежало Кабинету, местное – начальнику заводов и Горному правлению в Барнауле. Местным учреждениям были подчинены: Барнаульская, Павловская, Локтевская, Сузунская, Томская, Змеиногорская, Салаирская и Колыванская Горные конторы и десять земских управителей, ведавших отделениями. В отделения входило несколько волостей приписных крестьян.
Колывано-Воскресенский округ имел свои воинские силы, полицию, суд. Лишь за особо тяжкие преступления (разбой, убийство) судили обычным судом.
Оба завода – Колыванский и Барнаульский – были переоборудованы на выплавку серебра. Часть мастеровых перевели с Урала, Сестрорецкого и Олонецких заводов. Сибирской администрацией было приказано ловить всех «не помнящих родства», «шатающихся меж двор» и гнать на царевы рудники и заводы. Сюда же пошагали, звеня кандалами, колодники. Народу нагнали множество. От непривычного климата, плохого питания (хлеб доставлялся за сотни верст), бытовой неустроенности, отсутствия медицинской помощи появлялись эпидемии, людей косили болезни.
«В Барнаульском заводе, - доносил Бэер в Кабинет в 1751 году, - мрут больше из пришлых людей, а из мастеровых хотя наполовину и в лихорадках и тяжелых горячках, но только по милости Божьей мало мрут, а из пришлых, если почесть, то нынешним летом мужеска и женска полу и детей померло больше ста человек. Так несчастливо нынешнее лето болезнями, что в Колывани, на Змеевском руднике, в Барнауле и Шульбе наполовину больных и поныне еще многие лежат. Так было худо, что многие работы принуждены были остановить за неимением работных людей».
То «несчастливое лето» оказалось роковым и для А.Б.Бэера, он тоже заболел и 21 июля 1751 года скончался.
Позднее, при начальниках Колывано-Воскресенского округа А.И.Порошине (1762-1768) и А.Ирмане (1769-1778) строятся четыре новых завода – Павловский, Сузунский, Томский и Алейский, открывется несколько рудников. Но главный подъем горного дела наступил во время управления округом Г.С.Качкой, при нем было построено еще три завода – Локтевский, Гавриловский и Змиевский, положено основание шлифовальной фабрике для обработки цветных камней, сперва при Локтевском, а позднее при Колыванском заводах.
Почти даровая рабочая сила позволяла Кабинету извлекать из предприятий горной промышленности огромные прибыли. Так, за 34 года царствования (1762-1796 гг.) Екатерина П получила с Колывано-Воскресенских заводов серебра и золота на сорок миллионов рублей по ценам того времени. Алтай в короткий срок выдвинулся на первое место в стране по выплавке серебра и свинца и получил широкую мировую известность. {pagebreak}

4. УЧЕНЬЕ ЗНАНЬЯМ ГОРНО-ЗАВОДСКИМ

К середине ХУШ века окончательно выяснилась необходимость в подготовке высококвалифицированных инженерных кадров для горного и горно-заводского дела. Еще в 1734 году в инструкции, данной В.Н.Татищеву за подписью императрицы Анны Иоановны, говорилось: «так как посылаемые на Урал для практического обучения горному делу молодые люди из дворян, по причине отдаления их от домов и от родственников неохотно обучаются оному, а которые и обучились, приискивают как бы отлучиться, то Татищеву повелевается устроить на Урале хорошую школу и обучать в ней тому делу местных дворянских, подъяческих и неслужащих церковников детей».
По прибытии в Екатеринбург Василий Никитич увеличил материальные средства действовавшей школы, ввел преподавание механики, пробирного дела, рисования, латинского и немецкого языков. Кроме того, положил учить резьбе и гранению камней, токарному, столярному и паяльному ремеслам, так как по его словам «если бы кто из знающих эти ремесла сам работать и не хотел, то через оное (знание) удобнее сочинений рассказать и ремесленника научить может». Однако из-за отсутствия хороших учителей школа эта имела мало успеха. Посетивший ее в 1746 году президент Берг-Коллегии Томилов обратил внимание на то, что большая часть заявленных предметов не преподается. В 1753 году Берг-Коллегия просит Сенат прислать ей для обучения горному делу дворянских детей из артиллерийской и инженерной школ. Сенат разрешает присылать ежегодно до двадцати человек, которые отправлялись для изучения горно-заводского дела на уральские заводы и тем из них, которые показывали известные успехи, Берг-Коллегия выдавала дипломы на звание горных офицеров. И все же основание своей, российской, высшей Горной школы становилось делом первостепенной важности.
Непосредственным поводом к основанию Петербургского горного училища явилось обращение пермских рудопромышленников в Берг-Коллегию в 1771 году. Измаил Тасимов «со товарищи» обратились с просьбой о передаче им казенных рудников в содержание и об открытии горного училища на таком же основании, на каком учреждались кадетские корпуса и академии. Президент Берг-Коллегии М.Ф.Соймонов в докладе Сенату обратил внимание на то, что открытие высшей горной школы необходимо не только для пермских рудников и заводов, но и для всего Горного Корпуса и монетных дворов России.
Челобитная Измаила Тосимова оказалась более своевременной, его предложение было одобрено Сенатом и представлено в виде доклада императрице Екатерине П. «Об учреждении горного училища». «Берг-Коллегия, одобряя прошение рудопромышленников о заведении горной школы, признала не только оное полезным, но и необходимо нужным для всего Горного корпуса, тем паче, что нынешнее заводского правления состояние весьма от прежнего разнится, ибо, как прежде учреждено оное было для одного только размножения заводов, так ныне имея предметом общественную экономию, оно же должно стараться вообще о построении заводов, о прочности оных, о лучшем производстве горной работы, о существенном разборе металлов по их достоинствам и качествам, так и о доставлении из них меньшим, или по крайней мере, равным иждивением большей перед прежним государству прибыли, чего без обученных людей и сведующих заводских правителей никак произвести не можно».
К докладу прилагался план создания горного училища, разработанный сенатором М.Ф.Соймоновым, ставшим его первым директором. 21 октября (1 ноября) 1773 года Указом императрицы Екатерины П. была учреждена старейшая русская высшая горная школа – центр горных и горнозаводских знаний в России. Вследствие этого Берг-Коллегией издается следующий Указ: «Ея Императорское Величество, государыня наша, всещедрая Отечества Мать, Екатерина П., управляя вверенной ей от Всевышнего обширной империею, с удивительным благоразумием и премудростью, среди побед, величия и славы, жертвуя спокойствием своим, приобретает нам блаженство: созидает, возобновляет и украшает не только то, что рачительному Ея предстанет взору, но прозорливое око Ея не пропустило и в недрах скрываемого сокровища приобретение сопречь с сугубою пользою Отечества.
Ведая же сколь мучителен труд без знаний, и желая чтобы польза общественная не была отягощающим нас бременем, употребила она для приобретения сего сокровища не отягощение и усилия орудиями общего блаженства, но собственную нашу пользу, воспитание и науки.
Не безызвестно всем, сколь нужны металлические и минеральные для империи заводы и что польза оных есть действующая причина коммерции, нужнейшая и полезнейшая вещь государства!
Известно и то сколь наука сокращает производство всякого дела и сколько подает способов к приведению оного в совершенство. А как для приведения в настоящее состояние металлических и минеральных заводов и для получения от оных сугубой пользы недоставало только потребным сведением снабженных людей, то Ея Императорское Величество, рачительная Отечества Мать, в совершение намерения своего, в 21-й день октября 1773 года, всемилостивейше конфирмуя подносимый от правительствующего Сената доклад, высочайше повелеть соизволила по представлению Берг-Коллегии и учиненному тайным советником, сенатором и кавалером Соймоновым плану, учредить Горное училище под ведомством главного Берг-Коллегии командира, составя оное на первый случай так и впредь всегда комплектуя из Московского университета, российских и лифляндских дворян, офицерских, также заводчиков и других иностранных свободных людей, в вечном Ея Императорского Величества подданстве находящихся, двадцать четыре горных студентов на казенным содержании и до тридцати на собственном коште, довольствуя их пищею, платьем и прочими потребностями противу точного положения о кадетах артиллерийского шляхетского корпуса и обучать всем, касающимся до Горного корпуса наукам. А по окончании оных, как из состоящих на казенном содержании, так и учащихся на своем коште, будет надобность того потребует определять главному Берг-Коллегии командиру, по усмотрению каждого способности к горным должностям по своему усмотрению. Прочих же из своекошников увольнять из училища во всякое время, по желанию их самих и родителей их с такими аттестатами, какой кто в бытность в сем училище заслужил, дабы окончившие всю горную науку могли полезным быть для металлических Казною, а также и партикулярными людьми, в империи заведенных заводов.
Во исполнение сего Берг-Коллегия вводит горных студентов в нарочно для того построенный дом в день высочайшего Ея Императорского Величества на всероссийский престол вступления (28 июля 1774 года).
Да в память дня сего усердием нашим возвысится сей неподверженный тлению монумент, который, вечную пользу принося, будет прославлять сей день и определит единожды навсегда, как учителям, так и учащимся поступать по следующим статьям…» Далее следовало расписание преподаваемых предметов, порядок экзаменов, обязанности студентов и прочее. В конце Указа было сказано: «Берг-Коллегия надеется, что избранные ею учителя не оставят исполнять с ревностию свою должность, а учащиеся, с их стороны, показать в науках успехи и, употребя их к общей пользе, доказать усердие к услуге Отечества и к пользе оного любовь – долг, которого требует от них: благодарность, честность, закон и собственная их польза».
Разместилось Горное училище на Васильевском острове в двух каменных домах на углу 22-й линии и набережной реки Невы. Воспитанниками первого набора (1744 год) были студенты московского университета – 19 студентов и 4 пробирных ученика; вследствие их хорошей подготовки, полный курс обучения, рассчитанный на четыре года, был сокращен до двух лет. Второй набор был осуществлен в 1775 году. В программу изучаемых курсов входило 12 предметов: арифметика, алгебра, геометрия, маркшейдерское искусство, механика, гидравлика, физика, химия, минералогия, металлургия, черчение, рисование – все они были распределены между учебными классами: математическим, маркшейдерским, химическим, механическим, минералогическим, физическим и рисовальным. Возглавляли их академики и профессора Российской Академии наук и Московского университета: А.А.Нартов, И.М.Ренованц, А.М.Карамышев, Х.И.Лешенколь, И.Богданов. Чуть позднее французскому и немецкому языкам стал обучать студентов И.И.Хемницер. Имена этих блестящих людей, разносторонне развитых, сверхавторитетных энциклопедистов, были широко известны на только в России, но и за ее пределами.
Успеху училища содействовало и созданное при нем в 1744 году учебное собрание, задачей которого стояло развитие горных наук и обогащение русской горной литературой. Председателем его был М.Ф.Соймонов, членами - статский советник А.А.Нартов, вице-президент Берг-Коллегии С.В.Нарышкин, обер-бергмейстеры Г.С.Качка и Грамматиков, бергмейстер А.М.Карамышев,обер-гиттенфервальтер Х.И.Лешенколь, обер-бергпробирьер И.М.Ренованц, маркшейдер И.И.Хемницер, берггешворен А.Мартов, обер-гиттенфервальтер Шурлин, командир Екатерининского правления Рычков.
Обучение в училище не было лишь теоретическим, для практических занятий в «огородном» месте дома Горного училища был построен «примерный рудник», в забоях и горных выработках которого в соответствующих местах были вмазаны естественные штуфы различных пород и полезных ископаемых. В «примерном руднике» воспитанники изучали условия залегания пород, добывали их образцы, производили химические анализы и опытные плавки, для чего здесь же были сооружены плавильные печи и рудопромывальные устройства. Долгое время «рудник» являлся одной из достопримечательностей Петербурга.
В Положении об училище студентам настоятельно рекомендовались внеклассные занятия, в частности, составление рефератов, исследований и переводов различных сочинений по горнозаводскому делу. Наиболее удачные и ценные научные работы студентов печатались. Преподаватели широко практиковали подачу рапортов об успеваемости и поведении учащихся на имя директора.
Каждые полгода проводились экзамены в присутствии членов Берг-Коллегии и находящихся в Петербурге при Коллегии штаб- и обер-офицеров, «чтобы узнать, кто к каким наукам имеет более склонности и оказал более успехов». По окончании курса обучения производились экзамены, после успешной сдачи которых воспитанники выпускались в действующую службу шихтмейстерами, что по табелю о рангах соответствовало прапорщику или чиновнику 13-14 класса. Бывшие студенты, выпускники Горного училища, получали на руки аттестат об окончании полного курса наук и направлялись на дальнейшую службу при непосредственном участии «светлейших особ».
Студенты Горного училища носили мундир, как и в военных корпусах: алый, двубортный, с белыми отворотами, воротником и подбоем, обшитый золотым позументом, белые штаны. В белых костяных ножнах с серебряным темляком носили кортик; привешивался он на медной цепочке к черной лакированной портупее, которая обтягивалась вокруг тела и застегивалась спереди медной бляхой с изображениями горных принадлежностей. Шляпа с бантом из волосяной материи, обшитая золотым галуном, завершала парадный костюм. Повседневной одеждой были мундирный сюртук и простая шляпа.
После получения первого, как правило, младшего офицерского чина, выпускникам Горного училища для ношения определялась особая форма: кафтан красного сукна и зеленый камзол с серебряными позументами, парик и шляпа-треуголка черного сукна, подшитая серебряным позументом. Студенческий кортик заменила шпага – символ офицерской чести. Следует отметить, что Сенатским Указом от 2 мая 1761 года, помимо ношения формы, горным офицерам были даны и другие привилегии: «Пожаловать штаб и обер-офицеров Колывано-Воскресенских заводов рангами, жалованьем и действительным почтением по сходству математических их наук противу артиллерийских и инженерных чинов, дабы российские дворяне, имея надежду получить в горной службе офицерские чины, без умаления в почтении своем перед прочими, в службе находящимися, охотнее в горные науки и службу идти могли». {pagebreak}


ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГОРНЫЙ ОФИЦЕР

Прииск сей отыскан мною в самый
Троицын день, майя 31-го дня…
Из письменного сообщения Ф.Риддера
Г.С.Качке, от июня 11-го дня 1786 года
с Большой Ульбы

1. ПО ФАМИЛИИ РИДДЕР.

Фамилия Риддер появилась на историческом фоне совсем неожиданным образом. «Санкт-Петербургские ведомости», 1747 год, октябрь месяц: «Сего октября 9 дня по полудни в 12 часу через аукциониста Сутова… в доме купца Риддера, у Галерного двора продаваться будут разные вина, а именно рейнвейны, секты, красные и белые, домовые уборы, поваренная посуда, а через шесть недель свой Риддера каменный дом у Крюковского канала».
Целый год шли торги по распродаже имущества по неизвестной причине обанкротившихся купцов: «Охотникам до хороших картин сим объявляется, что довольное число оных 27 числа сего месяца по полудни в 4 часу в бывшем Риддеровом доме у Галерного двора через аукциониста Меллера с публичного торга продано быть имеет. Оные картины показаны будут охотникам с 21 числа июля по самый день продажи, а росписи им на русском и немецком языках в помянутом доме на втором (этаже) и у аукциониста Меллера на Васильевском острову безденежно раздаваны быть имеют».
Следующее объявление выявляет из тьмы небытия имена двоих из Риддеров. «Через сие объявляется, что у Галерного двора, подля Крюкова канала по ту сторону моста, бывший купцов Иоганна и Христофора Риддеров каменный дом о двух апартаментах с кухнями и большими погребами и с находящимися позади каменным же строением, с конюшнею и сараями продан быть имеет. И ежели к покупке оного охотников не найдется, то оной 20 числа апреля с публичного торгу продан будет. Такожде объявляется сим, ежели кто помянутым Риддерам чем должен или на них чьи долги имеются, те б немедленно явились у купцов Швелленгребеля и Вулферта, яко кураторов банкрута тех Риддеров» («Санктпетербургские ведомости», № 21, марта 11 дня 1748 года).
Скорее всего, Риддеры были выходцами из лифляндских (прибалтийских) немцев.
Спустя двенадцать лет, в 1760 году, в семье золотошвейного мануфактурщика Филиппа Риддера, сына одного из вышепомянутых купцов, родился сын Филипп, который в 1775 году стал студентом второго набора Санкт-Петербургского Горного училища. {pagebreak}

2. СВОЕКОШТНЫЙ ФИЛИПП

В своем прошении на имя директора Горного училища М.Ф.Соймонова от 2 декабря 1774 года отец доносил: «имею при себе сына Филиппа, которому отроду теперь 14 лет и собственным моим потом обучался российскому, немецкому и французскому языкам, также читать, писать и оные переводить, и сверхтого арифметике, географии, истории, и рисовать, а в службу никуда еще не определен. Того ради Вашего высокопревосходительства покорно прошу сына моего в повеленное по плану число горных студентов принять будущего 1775 года января, с первого числа. А положенные на содержание и обучение его деньги, сколько он в училище пробудет и я иметь его пожелаю, каждогодно вносить обязуюсь, вследствие чего и теперь наперед года 152 рубли 38 коп. при сем вношу».
Для приема студентов, обучающихся за собственный счет был установлен определенный порядок. После рассмотрения прошений родственников, у будущих воспитанников экзаменационная комиссия, состоявшая из преподавателей училища, принимала экзамены в «знании наук». При положительных отзывах комиссии специальным распоряжением директора училища кандидаты зачислялись своекоштными студентами.
22 января 1775 года И.М.Ренованц и И.И.Хемницер в рапорте М.Ф.Соймонову сообщили о результатах экзаменовки «желающего вступить в Горное училище на собственный кошт… Филиппа Риддера». «…В показанных им науках, как-то во французском, немецком и российском языках, как в чтении, так и в написании, также географии, арифметике, истории экзаменован и в начальных правилах сих показанных наук довольно успел». А 23 января 1775 года И.Богданов сообщает, что Ф.Риддер им «экзаменован в рисовательном художестве, в начальных основах оказался слабым, а упражнялся по объявлении его в цветках и ланшафтах, которой по экзаменации его показал изрядно». Таким образом, по результатам экзаменов Ф.Риддер был зачислен в число студентов и приступил к обучению в Санкт-Петербургском Горном училище, а временем исчисления его государственной службы «по собственной воле» стало 1 января 1775 года.
Вскоре, в одном из рапортов на имя директора училища об успехах студентов в постижении наук, руководитель математического класса А.А.Нартов с удовлетворением докладывал, что среди других учеников и Филипп Риддер «понятен» и «прилежен». Математические и технические способности, помноженные на прилежание, трудолюбие и старательное («ревностное») отношение к учебе, привели к получению Риддером отличных по тому времени знаний.
29 июля 1777 года Андрей Андреевич Нартов инициирует изготовление и раздачу студентам, отличившихся на экзаменах, серебряных медалей. На одной стороне медали изображен летящий Меркурий, указывающий на сияющий вензель Екатерины П. питомцу Миневры, который стоит на горе, где иображены: шахта, плавиленная печь, глобус, астролябия и другие учебные принадлежности. Наверху надпись: «Сия и вас просвещает», а внизу: «Основано 28-го июня 1774 года». На другой стороне медали изображена Миневра, которая ведет юного рудокопа в гору, а из горы работник выносит руду.. Сверху надпись «Достойному», а внизу «По экзамену (такого-то года, месяца и дня)». Такая медаль и стала первой наградой своекоштного студента Риддера в 1777 году.
По своему отразилось на его судьбе и пристрастное отношение самого М.Ф.Соймонова, который, не дожидаясь момента предстоящей разлуки с подающим большие надежды студентом, отправляет последнего на Колывано-Воскресенские горные заводы с сопроводительным посланием: «Сей студент по последнему сего года экзамену не произведен в офицерский чин единственно затем, чтобы в идущем ныне годе, не отягощаясь службою, мог хорошенько проверить на деле полученные теоретические знания, дабы побыстрее усвоить необходимые практические навыки». Ф.Риддер из рук все того же М.Ф.Соймонова получает аттестат об окончании учебы в Санкт-Петербургском Горном училище: «Аттестат. Данный Горного училища студенту Филиппу Риддеру в том, что он в Горном училище обучался на своем коште российскому, немецкому и французскому языкам, математике, алгебре, маркшейдерской науке, минералогии, металлургии, физике, механике, химии и рисованию и в отдельных сих науках довольно успел, так что в последний сего года экзамен не произведен в офицеры единственно затем, чтобы в последующие полгода имел время в основах усилить себя еще столько теоретически и практически, сколько к службе офицера горного и надлежит. В то же самое время в училище вел себя порядочно и штрафован не был, в удостоверение чего и дан ему сей аттестат за подписанием моей руки и приложением обыкновенной моей печати в Санкт-Петербурге июля двадцатого дня, тысяча семьсот семьдесят девятого года. Ея Императорского Величества, всемилостивейшей государыни моей тайный советник, сенатор, государственной Берг-Коллегиии и Монетного департамента главный правитель, конторы разделения золота от серебра и Горного училища директор и кавалер Михайла Соймонов».
Алтайская «практика» оказалась для Филиппа Филипповича судьбоносной, так как, узнав о «порозжей обер-офицерской вакансии» на Колывано-Воскресенских заводах, он обращается лично к Екатерине П.: «Всепресветлейшая, державнейшая великая государыня императрица Екатерина Алексеевна, самодержица Всероссийская, государыня всемилостивейшая, бьет челом Горного училища студент Филипп Риддер, о чем тому следуют пункты: 1-е. Для познания следующих до горных дел наук бывши я в Горном училище на собственном моем коште обучался математике, алгебре, маркшейдерской науке, физике, механике, минералогии, металлургии, химии, рисованию, также российскому, немецкому и французскому языкам, но по последнему сего года экзамену не произведен в офицеры единственно за тем, чтобы в идущем ныне годе имел время усилить себя столько теоретически, сколько приобрел практически, о чем от господина тайного советника, сенатора, государственной Берг-Коллегии и Монетного департамента главного правителя, конторы разделения золота от серебра и Горного училища директора и кавалера Соймонова и аттестат мне дан. К сему. 2-е. А как ныне уведомился я, именованный, что на Колывано-Воскресенских горных заводах порозжая обер-офицерская вакансия имеется, того ради представляя при сем показанный данный мне о знании наук аттестат, осмеливаюсь просить (челобитие), дабы Высочайшим Вашего Императорского Величества Указом повелено было сие мое прошение принять и меня именованного повелеть на помянутые Колывано-Воскресенские горные заводы обер-офицером определить с положенным по штату жалованьем. Всемилостивейшая государыня прошу Вашего Императорского Величества при сем моем прошении решение учинить, июля 1779 года». {pagebreak}

3. В ЧИНЕ ШИХТМЕЙСТЕРА

Свой низший инженерный, приравненный к офицерскому, чин шихтмейстера Ф.Ф.Риддер получил по прибытии к месту дальнейшей службы в Барнаул. В одном из формулярных списков он писал о начале своей карьеры: «С определения начальства находился… с 1 сентября 1779 (года) при Барнаульском заводе у плавиленного производства и при команде…» . Указ Кабинета Его Императорского Величества начальнику Колывано-Воскресенских заводов «Об определении в заводскую службу шихтмейстером студента Горного училища Филиппа Риддера» выходит 24 сентября 1779 года. Сразу же стало очевидным, что заводская действительность была далека от тех представлений, которые бывший студент получил в училище возле учебных лабораторных горнов и плавильных печей. На Колывано-Воскресенских горных заводах господствовал суровый военно-крепостной режим. Заводская администрация полностью состояла из офицерских чинов, наделенных неограниченной властью над горнорабочими, чья жизнь была строго регламентированной, а труд чрезвычайно тяжел. Значительная часть операций производилась вручную.
С весны 1780 года Риддер направляется на разработку рудников Шемонаихинского, Николаевского, Павловского, Березовского и Локтевского «и за сей должностию обращался за прииском руд по некоторым местам рек Убы и Тигиреку, также и по Тигирецким белкам, где с бывшим на тех белках по поводу ботаники лекарем Шангиным отысканы зеленые шерлы и красные квасцы (современные названия, соответственно, турмалин и яшма красного цвета). Риддер уточняет, «что все производил под распоряжением обергиттенфервальтера Ренованца», своего бывшего учителя.
Блестящая судьба ожидала соратника и друга Ф.Ф.Риддера Петра Ивановича Шангина, родившегося в 1748 году в семье подьячего, копииста Белоярской судной избы. Получив начальное медицинское образование при школе Колыванского завода, он долгое время работал подлекарем при Барнаульском горном заводе и в Змеиногорском лазарете. Во время путешествия П.С.Палласа имел встречи со знаменитым ученым и вскоре стал работать по его заданиям, вел с ним оживленную переписку. Благодаря этому Петра Ивановича переводят в горную службу с чином маркшейдера, он активно участвует в горно-поисковых работах в качестве руководителя одной из поисковых партий.
Еще в 1778 году, обеспокоенный снижением уровня добычи руды в своей вотчине, Кабинет направил на Алтай «для подробного всех обстоятельств рассмотрения… весьма искусного в горных делах Ренованца, дабы он, собрав лучших и надежнейших горных офицеров, мог предложить по общему согласию» развернутый план необходимых распоряжений и технических решений для улучшения дел на алтайских рудниках и плавильных заводах.
В апреле 1780 года И.М.Ренованц пишет руководству Колывано-Воскресенских заводов о необходимости проведения в Алтайских горах разведочных работ, рекомендует администрации своего ученика Риддера. «Работа требует старательного смотрения, и поэтому надобно иметь несколько горных офицеров, кои суть особливой склонности к горному смотрению имеют, - писал он, - шихтмейстера Филиппа Риддера в сем случае миновать никак не можно, так как он в работе всегда проявлял большое усердие и смекалку».
Этим же летом были проведены и другие работы, необходимые для подробного описания малоисследованных мест. «Для измерения высоты сего хребта, - напишет позднее Ренованц в своей обширной научной монографии «Минералогические, географические и другие смешанные известия об Алтайских горах, принадлежащих Российскому владению», - оставил я один барометр и термометр на Змеевской горе… Два простые барометра и термометра, кои между собою были согласны, имел я с собою. Я сам наблюдал в Тигирецком форпосте, а Риддер, один из прежде бывших моих учеников при Горном училище в Санкт-Петербурге, который также целое лето практическим моим наставлением в Алтайском хребте пользовался, наблюдал на высоте снежного хребта». Видимо, Риддер проявлял большое усердие в работе, так как наблюдавший за ним в первые месяцы службы гауптман К.Д.Фролов (впоследствии известнейший гидротехник и изобретатель в области горнозаводского дела) особенно лестно отзывался о нем: «От Филиппа надлежит ждать неожиданность…».
Упомянутая выше монография И.М.Ренованца дает возможность узнать о методах исследования, которыми пользовались в то время участники экспедиции в своих поисках. В основном эти методы носили описательный, сравнительный характер: «величиною с чечевичное зерно», «величину… турецких бобов имеющих», «наподобие щетины», «петушиному гребню подобная», «подобно голубиной шее отливающий». Вместе с тем, встречаются уже и некоторые простейшие химические методы. К примеру, о медной извести указывается, что «отломленные куски неопределенно угловаты и более или менее к языку липнут», а о медностекловатой руде, что «будучи поскоблена ножичком дает красный порошок и получает красную блестящую поверхность, нашатырный спирт окрашивает в скором времени синим цветом, с крепкою водкой сильно вскипает», об охре – «в минуту в себя всасывает воду, надувается и распадается в скором времени на тонкие листики, при обжигании получает приятный буро-красный нежный цвет». {pagebreak}

4. ОПРЕДЕЛЕНИЕ В ДОЛЖНОСТИ

1 января 1781 года Риддеру был пожалован чин берггешворена (подпоручика) с жалованьем 120 рублей в год. Он слывет прекрасным специалистом, ярым ревнителем и ценителем творческой мысли, выражает резкое недовольством по факту безответственного разрушения паросиловой установки Ивана Ползунова (первой в России паровой машины), вместо восстановления ее, за что ему выносят «окольное предупреждение». Вскоре он получает от начальника Колывано-Воскресенских заводов, генерал-майора от артиллерии Б.И.Меллера, ответственное задание – доставить на Колывань из Нерчинского горного округа груз свинца, а заодно был командирован «для окончания запутанных счетов и приведения в порядок плавок на Нерчинских заводах».
Весьма очевидно, что образованность и смекалка молодого горного офицера позволили ему благополучно уладить бухгалтерские дела в далеком Забайкалье. А возвращался он в Барнаул, как отмечалось ранее, с грузом свинца, необходимого для алтайских сереброплавильных заводов. Сохранился путевой журнал «О проплытии с Нерчинских в Колыванские заводы с казенным свинцом берггешвореном Риддером в 1781 году». Путь его пролегал по системе рек Шилка, Селенга, через озеро Байкал, потом по рекам Енисейского бассейна и, наконец, по Оби. И это в период, когда надвигалась угроза кризиса всей горнопромышленной отрасли в Алтайской вотчине императрицы Екатерины П. вследствие истощения сырьевой базы, почти полной выработки Змеиногорского рудника.
Возвратившись из командировки «в том же году (Ф.Риддер) находился по 1782 при Барнаульском заводе у надворных работах и при команде, с того (1782 года) по 1785 при том же заводе у лесных дел». Его работа у «лесных и куренных дел» в распоряжении заведующего лесной частью округа форстмейстера И.Х.Мартина заключалась в руководстве бригадами («командами»), выжигавшими древесный уголь в лесных «куренях», иногда отстоящих очень далеко от завода, для загрузки плавильных печей. Перевозка угля на Барнаульский завод занимала значительную часть времени, поэтому Филипп Филиппович подолгу бывал в разъездах, вдали от дома.
Между тем падение выплавки серебра на Колывано-Воскресенских заводах приняло угрожающие размеры. 15 февраля 1785 года на совещании Горного совета, возглавляемого Меллером, было принято решение укрепить лучшими специалистами кабинетские заводы. Через неделю член совета, коллежский советник А.И.Ган передал в Сузунскую Горную контору распоряжение – принять берггешворена Риддера «для определения в должности» при Нижнесузунском заводе и что горный инженер «при сем отправлен». Как позднее отмечал в послужном формуляре сам Филипп Филиппович: «В 1785 году (состоял) при Сузунском заводе у плавильного производства», и в том же году от бывшего здешних заводов начальника господина генерал-майора Соймонова отряжаем был по порученности в г.Иркутск.
Еще в 1775 году последовало совершенное преобразование управления горными делами в России. Вскоре после создания губерний вышел Указ, повелевавший заводы и рудники передать в ведение Казенных палат, при которых должны были открыться особые Горные экспедиции. Эти нововведения неблагоприятно отразились на положении горного дела в стране. Заводы, отданные в управление чиновникам, мало сведущим в горных науках и заботившихся главным образом о форме, а не о сути дела, стали понемногу сокращать свое производство: машины и строения разрушались, а производство на заводах до того расстроилось, что не могло не обратить на себя внимание Кабинета. Например, выплавлявшие ежегодно до 1000 пудов серебра Колывано-Воскресенские заводы уменьшили выплавку до 400 пудов, а Нерчинские заводы сократили свое производство с 600 до 215 пудов серебра. Вследствие подобного ухудшения заводского хозяйства, для личного ознакомления с положением дел на месте и принятия мер по устранению всех недостатков, мешающих нормальной работе, в Сибирь, именным Указом от 20 мая 1785 года направляется член Кабинета, статс-секретарь императрицы, генерал-майор П.А.Соймонов. По его представлению начальником Колывано-Воскресенских заводов был назначен статский советник Гаврила Симонович Качка, сын австрийского подданного, прибывшего в Россию во время царствования Петра 1. В молодые годы он жил вместе со своим отцом сначала на Урале, а потом при Колывано-Воскресенских заводах, служа штейгером и обер-штейгером на Змеиногорском руднике и был на практике знаком с заводским делом. По достижении 18-летнего возраста, Гаврила Симонович был отправлен в Санкт-Петербург и определен в Кабинет Е.И.В. по Колыванской экспедиции пробиренных дел учеником, для обучения разделению золота от серебра и других металлов, очистке их и пробиренному искусству. Впоследствии он управлял Монетным департаментом, возглавлял Богословский округ на Урале, а при образовании министерства и учреждении Горного департамента, был директором этого департамента. Став начальником Колывано-Воскресенских заводов, Г.С.Качка заметно улучшил их дела, доведя вскоре выплавку серебра вновь до 1000 пудов в год.
По возвращению в Петербург в ноябре 1785 года, П.А.Соймонов представил свой доклад и преподнес Екатерине П. коллекцию цветных алтайских камней, собранную с помощью П.И.Шангина и В.С.Чулкова. Коллекция «была удостоена высочайшего благоволения», а результатом рассмотрения доклада стал ответный царский Указ (от 12 января 1786 года) «Об устройстве Колывано-Воскресенских заводов», в котором все предложения и распоряжения статс-секретаря, данные им на Алтае «к добропорядочному производству работ» были одобрены, а самому ему поручалось «прилагать старание о распространении приисков не токмо руд, но и всякого рода камней и минералов полезных».Спустя две недели П.А.Соймонов, ставший вскоре председателем Кабинета, дает предписание Г.С.Качке, с наступлением весны отправить в горы Алтайского хребта, особенно к вершинам рек Иртыша, Убы, Ульбы и других, из сего пояса текущих рек несколько партиев для поисков месторождений руд и цветных камней». Во исполнение этого Указа была сформирована большая экспедиция из девяти партий, которые возглавили шихтмейстеры Абрам Герих и Баров Линденталь, бергмейстеры Григорий Бровцын и Карл Бер, обергиттенфервальтеры Василий Чулков и Петр Шангин, бергпробирер Иван Бугрышов, маркшейдер Богдан Клюге и берггешворен Филипп Риддер,который для этой цели был отозван с Нижнесузунского завода. В обязанности руководителям партий, наряду с отысканием месторождений руд и цветных камней, вменялось и описание пройденных мест, «где, какие реки и речки протекают, удобны ли они для судоходства», «в каких местах какая земля, удобна ли она для поселения и занятия хлебопашеством», «обитают ли в оных местах жители», «где какие имеются леса, горы, равнины, какие обитают звери и птицы», «если попадутся развалины древних строений, статуй или высеченные из камня знаки…снять с них планы или профили». {pagebreak}

5. В ПРЕДДВЕРИИ ОТКРЫТИЯ

28 марта 1786 года Качка доложил Соймонову, что поисковые партии будут посланы в начале мая, и поскольку они непременно будут проезжать «за положенной линией», им необходимо иметь конвой из казаков. Об этом он просил и генерал-губернатора Колыванской губернии.
Просьба начальника заводов была удовлетворена: комендантам крепостей Бийской, Кузнецкой и Усть-Каменогорской дано указание о всевозможной помощи предстоящим к отправке в Алтайские горы поисковым партиям и обеспечении этих партий конвоем солдат на столько времени, сколько потребует их работа.
Меж тем, в состав поисковой партии 27-летнего Филиппа Риддера были зачислены: унтершихтмейстеры Лаврентий Феденев и Филипп Бехтерев, меркшейдерские ученики Федор Старков и Алексей Гобов, четыре рудокопа и три солдата охраны – всего двенадцать человек. В их задачу входило: описание местностей по рекам Убе и Ульбе с притоками, поиски руд и цветных камней «сверх вышеописанных мест и до устьев оных рек, впадающих в реку Иртыш». На жалованье всем участникам экспедиции, плату за лошадей для проезда и подвоза инструментов, на все другие расходы по организации разведочных работ поисковой партии Риддера было отпущено 465 рублей. (В то время как в целях поощрения приисков месторождений полезных ископаемых и цветных камней приискателям обещалось вознаграждение от Кабинета до 10 000 рублей).
В сопроводительном письме Ф.Ф.Риддеру Г.С.Качка указывал, что для конвоирования поисковых партий солдат надо «испрашивать от тех комендантов, в которой дистанции вояж ваш продолжаться будет»; провиант же требовать из ближайших форпостов. В заключение письма следовала рекомендация: «в случае же, если отряду придется проезжать по местам жительства кочующих народов, то обходиться с ними со всей ласковостью, дабы не подать повода к какому ни есть их неудовольствию».
Проводником поисковой партии Риддера стал выходец из подъяческого сословия, 29-летний Лаврентий (Антонович) Феденев, который за год до этого, летом 1785 года, «отряжен был и производил под своим же руководством описание рекам Убы, Ульбы и Бухтармы, равно и замыкающего около их пространства с сочинением частных чертежей и карт». Однако закончить свою работу тогда Феденев не успел из-за исключительно большого ее объема, трудностей горных съемок и наступившего осеннего бессезонья. В то же время карта Ульбинской долины с верховыми реками и истоками была им составлена. Одну из горных рек он непостижимым образом назвал Филипповкой (!? М.Н.). Этой картой и руководствовался Филипп Риддер в своей поисковой экспедиции. А детально проследить ее маршрут, узнать конкретные места открытия полезных ископаемых, события им сопутствовавшие, оценить результаты проведенных работ позволяет подробный дневник руководителя поисковой партии и «Замечания во время проезду за описанием и за прииском ископаемых и разного рода к полировке горных камней способных по рекам Убе и Ульбе и между ними состоящей части Иртыша 1786 г. гиттенфервальтера Филиппа Риддера», написанные в 1795 году.
Забегая несколько вперед отметим, что талантливый рудоискатель и картограф унтершихтмейстер Лаврентий Феденев, будучи проводником экспедиции Филиппа Риддера, обследует и наносит на карту ранее неисследованные участки встреченных рек, Ивановского и Убинского горных хребтов, западных склонов Коксинских гор, соединяющих высокий Тигирецкий хребет с Холзуном. Он указывает в каких местах какая «есть» земля, удобна ли она для поселения и хлебопашества, «обитают ли в оных местах жители». В 1791 году Лаврентий Антонович отряжается «по части тогда бывшей секретной партии» по линейной команде в горы Алтайского кряжа, для ведения описательного маршрута этой партии от города Бийска по реке Бие до Телецкого озера, по реке Катуни до вершин Кокусуна, Семы, Песчаной, «с вершин сих на вершины и до устья Большого Куир Кумина, впадающего в речку Бухтарму и по оной вниз до устья и партейскою дорогой подле Иртыша до Усть-Каменогорской крепости». Можно сказать, что Риддеру крупно повезло, и от общения с этим самородком он почерпнул для себя много полезного и необходимого не столько в теоретическом плане, сколь в деле практического освоения земли Алтайской.
Летом 1792 года Феденев по личному указанию правителя Колыванского наместничества генерал-поручика Б.Меллера и командующего Сибирской казачьей линией генерал-майора Г.Штрандмана объезжает самовольные поселения беглых крестьян Бухтарминского края – «каменщиков», и составляет их «Роспись». Показав число беглецов 318 человек, он дает название около тридцати (!, М.Н.) поселкам. 1 декабря того же года Л.Феденев производится в младший офицерский чин шихтмейстера. {pagebreak}

6. ПУТЬ К ОТКРЫТИЮ

1 мая 1786 года отряд Ф.Ф.Риддера отправился в путь из Барнаульского завода, о чем свидетельствуют записи полевого дневника. - 2, 3, 4-го числа «находились в пути за разлитием воды и за другими неспособностями».
- 5-го прибыли в Змеиногорский рудник.
6, 7, 8, 9-го «находились при оном руднике за приемом разных инструментов и припасов, и за поправлением оных, также и за подковкою плашками для партии лошадей!
10-го отправились далее в путь.
11, 12, 13-го находились в пути и прибыли в крепость Усть-Каменогорскую.
14, 15, 16, 17-го «за ожиданием конвойных казаков, кои снаряжены были из дальних форпостов и за великим непогодьем, которое время весьма было неудобно и непогодно к наблюдению предписанного описания, стояли на месте».
18, 19-го «находились при устье Ульбы, и тут оные дни пробыли».
20-го. «Начало прииску руд и камней произведено было от устья реки Большой Ульбы, впадающей в реку Иртыш, по горам, лежащим по левой стороне оной, и остановились у прямо лежащей на другой стороне деревни Согры, расположением десять верст. Горы положение имеют высокое, примерной высотою от десяти до двадцати сажен, протяжение свое имеют параллельно с рекою Ульбою и состоят из горного шиферу и нередко попадающим кварцем, который во оном находится валунами. Камней же и других редкостей по сему расстоянию не отыскано».
21-го. «От вышеупомянутого места по той же стороне реки Большой Ульбы до устья Средей Ульбы и по ключу, впадающему подле оной в Большую Ульбу, положение и протяжение гор таковое же, как и выше сего в 20-е число показано, но состоят из разновидного сланца и шифера, гранитов. По оным же горам нередко попадаются кварцевые прожилки, но без всякого признаку. Из оных токмо один №1 (прииск, здесь и далее, М.Н.) расстоянием от реки и в двух верстах кварцевый прожилок, лежащий в плоской гранитной горе, содержит в себе железистую охру и частично ноздреват. По сему месту описание произложено было в прошедшем 1785 году (Л.А.Феденевым, М.Н.). Лесов, как по горам равно и реке, никаких не имеется. Река же шириною до пятидесяти, глубиною от половины до одной сажени».
22-го. «Прииск продолжен был по левой стороне течения реки Средней Ульбы и по ключам двум, впадающим с той стороны в оную на четырехверстом расстоянии. От устья по той стороне имеется луг или долина, а потом по левой (стороне, М.Н.) находятся высокие горы, имеющие примерную перпендикулярную высоту от тридцати до восьмидесяти, а далее от стапятидесяти до двухсот сажен. Горы положение имеют непорядоченное, разбросанное, высокое и состоят из горного шиферу и красного граниту под №4. В пройденном же расстоянии отыскано примечания достойного №2 расстоянием от устья в пяти, а от реки в одной версте, в горе примерной высоты до шестидесяти сажен, состоящей из известкового шпату, имеется жила в полтора аршина, простирающаяся по поверхности, состоящая из серого мрамора с кварцевыми прожилками. Лесов при сей горе не имеется. №3 расстоянием от устья в полуденно-восточную сторону в семи верстах отыскан таковой же полосатый мрамор. В обоих местах сей мрамор можно добывать кубиками аршинными и доставлять гужом до Большой Ульбы и в крепость Усть-Каменогорскую».
23-го. «От вышеупомянутого места пройдено по горам, лежащим по той же стороне Средней Ульбы, до соединения оной с Малою Ульбою, и по впадающему в оную большому ключу до его вершины и обратно. Положение гор высокое, высотою примерно от стапятидесяти до трехсот сажен; простирание имеют полуденно-восточное и состоят из серого горного шиферу и граниту, и по большей части из того красного шиферу, как от устья Большой до устья Средней Ульбы, прииском же горных пород не отыскано».
24-го. «Переправился через Среднюю Ульбу на правую сторону и по случившейся тогда прибылой весьма глубокой воде, по невозможности пройти далее по Средней и Малой Ульбам принуждены были то место оставить до возвращения, а вперед следовать обратно вниз по правой стороне Средней Ульбы.Пройдено от соединения Средней с Малой Ульбами по правой стороне оной Средней Ульбы и по впадающим в оную ключам. Горы положение имеют при самом устье Малой Ульбы низменное, высотою от двадцати пяти до тридцати, высотою от ста пятидесяти до трехсот сажен; протяжение имеют полуденно-восточное и состоят из красноватого граниту, горного шиферу, но из разных порфиров и брекчий. При прохождении местности по горам отыскано под №15 черный порфир – находится при самом устье Малой Ульбы. №13 гранит - находится от устья Малой Ульбы в одной версте. №7 зеленый горный шифер с красными прожилками, расстоянием от устья примерно в четырнадцати верстах. №9 зеленая брекчия или пуддингетон – от устья в пятнадцати, а от реки в трех верстах. №10 красный порфир – от устья в пятнадцати, а от реки примерно в двух верстах. №11 черный порфир – находится от устья в четырнадцати верстах. №12 темно-красный горный шифер с красными прожилками от устья в одинадцати верстах. В той же горе №8 красный порфир с красными крапинами. №6 брекчия, расстоянием примерно в тринадцати верстах от устья. Все они показаны выше сего в сей день. Прииски горных пород и камней добываемы могут быть посредством бурения порохом кубическою фигурою величиною до пяти четвертей, а некоторые и более. Доставление же оных до крепости Усть-Каменогорской водою на плотах, а в судах в рассуждении быстроты и за неимении где оным удержаться (...) производить будет невозможно. Да и на плотах, которые можно приготовить из имеющегося на тех горах пихтового лесу, лишь при большой воде; а в малую же воду никаких средств к доставлению оных не предвидится. Так же и гужом и лошадьми в рассуждении высоких гор, а также подле реки и утесов доставлять оные никак невозможно. №14 - в сей же день отыскан прииск по той же стороне Средней Ульбы расстоянием от устья в тринадцати верстах, в горе примерной высоты до двухсот пятидесяти сажен, подле реки, находится жила шириною в одну сажень в горном шифере серовидной горной породы, проникнутой медным колчеданом.
В сей день пройдено описанием от устья Средней Ульбы, до того места где оная соединяется с устьем Малой Ульбы. Оная же Средняя Ульба от устья до соединения с Малой Ульбой шириною от пятнадцати до тридцати сажен, глубиною по переборам и плесовым местам от четырех до шести четвертей; леса березовые, осиновые и пихтовые, в немалом количестве и разных родов кустарники. Главное же, сей Средней Ульбы простирание к востоку на запад: течение оная имеет по большей части между утесов и гор, грунт имеет каменистый, из такого же залышнику, как и состоят утесы, высотою от ста до ста пятидесяти сажен. Судоходство по сей реке никак иметь невозможно, только что плотами, да и то в самую большую воду; гужом же или лошадьми, кроме верховых, да и то с великим трудом, а более как пешком проход иметь неможно».
- 25-го. «От вышеупомянутого означенного места пройдено по той же стороне до устья Средней Ульбы и по впадающим в оную ключам. Горы положение имеют высокое, примерно от ста пятидесяти до трехсот, потом от сорока до восьмидесяти сажен; протяжение имеют с востоку на полдень и состоят из горного шиферу и граниту. Отыскано №5 между Среднею и Большою Ульбою расстоянием от устья в пяти верстах брекчия смешанная из темно-красных до светло-желтых крапинок, оная и добываема быть может кубическую фигурою величиной в пять четвертей. Доставлять можно оную в крепость Усть-Каменогорскую гужом».
- 26-го. «В сей день пройдено от устья Средней Ульбы по Большой Ульбе, по течению оной, по левой стороне, мимо речки Пихтовой и по окружающую оную горам; потом от устья сей речки, по левой же стороне Ульбы до проточки. Горы по сему протяжению примерной перпендикулярной высоты имеют от пятидесяти до ста пятидесяти саженей. Положение их среднее и высокое, главное протяжение имеют с полудня на север и состоят по большей части из серого слояка. Отыскано №16 серой порфир, находится прямо при начале Тарханского лугу по горам валунами. №14 от вышепомянутого прииску (№16) в одной версте находится красный порфир, в одной же горе, полоской валунами. Оба оные длиною и шириною от четверти до одного с четвертью аршина, а в глубине может быть и более; толщиною же не более трех или четырех вершков. Доставление оных может быть способно рекою на плотах. По сему расстоянию от устья Средней Ульбы и Обдерихи описанием было пройдено в прошлом 1785 году. Река шириною от двадцати пяти до тридцати пяти сажен, глубиною от половины до одной сажени. По сей же стороне около реки и на горах леса имеются осиновые и березовые, также черемуховые и прочие мелкие кустарники».
- 27-го. «От оставленного вышеупомянутого места пройдено по той же стороне Большой Ульбы, около речек Волчья Падь и Обдериха, по лежащим около и между, так же и вдали от них лежащим горам до большой горы, называемой Пихтовая сопка. Горы протяжение имеют с востока на запад, положение имеют среднее и высокое. Примерной высоты от восьмидесяти до ста пятидесяти и до двухсот пятидесяти сажен; состоят по большей части из слояка и серого и красного крупного граниту. Отыскано: №18, расстоянием примерно от вершин речки Обдерихи в двух верстах, темноватого горного шиферу, проникнутого желтоохренными крапинами и с кварцевыми прожилками; №19 – темно-красная брекчия с зелеными и бурыми прожилками, находится при речке Обдерихе; №20 – серой порфир с мелкими пятнами, между речек Обдерихи и Волчьей Пади; №21 – серой и мелкозернистой гранит, находится против Тарханской заимки; №22, в средней большой горе, расстоянием примерно от устья Средней Ульбы в десяти верстах – серпин – все сии породы могут быть добываемы от половины до полутора вершин, а в глуби и более. Кубические фигуры из оных доставляемы способны могут быть как водой, так и гужом на телегах».
- 28-го. «Пройдено по левой же стороне Ульбы, по впадающую во оную ключам, где и остановились (…). Прямо устья впадающей в правую сторону Ульбы речки Козлушки горы по большей части простирание имеют от востоку к западу, положение имеют среднее и высокое, высотою от пятидесяти до ста восьмидесяти и двухсот шестидесяти сажен и состоят из слояка, горного шиферу и граниту. Во оных же попадается нередко и кварц валунами, также и прожилками. Отысканных же горных пород – и рудных, и других прииском не отыскано. В сей день пройдено описанием от речки Бедрихи и по речкам и ключам Топкой, Потерлихи и до речки Малой Козлушки. Ромбы означены в имеющемся при нас каталоге. Река на сем расстоянии шириной от пятнадцати до тридцати сажен, глубиною от трех до шести четвертей. Леса пихтовые, мелкососновые, березовые и осиновые, так же и мелкой разных лесов кустарник. Речки сии протяжение по длине их от вершин до устья имеют: Потерлиха – четыре, Топкая – шесть с половиной верст».
- 29-го. «От вышеоставленного места, по той же стороне Ульбы, пройдено до устья впадающей в оную с правой стороны оной Тихой. Помимо устья речки Филипповки и до вершин Тихой, по вершинам ключей, впадающим в оную; по горам, лежащим по сему расстоянию, которые положение имеют высокое, перпендикулярной высоты примерно от двухсот пятидесяти до четырехсот сажен, протяжение оных востоко-западное и состоят из граниту и шиферу. На сем расстоянии горных пород (отменных), также и других приисков не отыскано. В сей день пройдено описанием от речки Малой Козлушки, по реке Тихой, и по впадающим речкам Большой Козлушки и Шарафки, и по впадающим ключам до устья реки Филипповки. Река Тихая шириною от шести до семи сажен, глубиною от трех до шести четвертей. Леса сосновые, пихтовые, лиственные, осиновые, березовые, разных родов мелкие кустарники. Река Шарафка шириною от одной до трех сажен, глубиною от двух до восьми четвертей. Речки сии по длине с вершин и до устьев протяжение имеют: Малая Козлушка на шесть, Большая Козлушка- семь, Шарафка – шестнадцать верст; Тихая с вершин же до устья – тридцать шесть верст».
- 30-го. «Пройдено от вершин речки Тихой и речки Филипповки по правой стороне Тихой и по левой стороне Филипповки, и по горам, лежащим между оными, до устья реки Филипповки. Горы состоят из граниту и шиферу, частично из горн-штейна и ноздреватого кварца, смешанного с шпатом;, положение имеют низменное и среднее, перпендикулярной высоты, примерно от тридцати до ста сажен. Протяжение оных непорядочное, а более должно полагать – полуденно-восточное. По сему расстоянию горных пород и других приисков не отыскано».
- 31-го. (День Святой Троицы, среда, М.Н.). В сей день пройдено от устья речки Филипповки и до вершин оной, а оттуда обратно по горам, лежащим, по вершинам и далее впадающим в оную ключам и опять до устья оной. Горы положение имеют среднее и высокое, перпендикулярной высоты, примерно от пятидесяти до четырехсот сажен; протяжение имеют по большей части полуденно-восточное и состоят из граниту и шиферу, частию же из горн-штейна и ноздреватого кварца, смешанного со шпатом и охрою. На сем расстоянии отыскано в средней горе, имеющей перпендикулярной высоты пятьдесят четыре и шесть осьмин сажени, расстоянием от крепости Усть-Каменогорской в девяносто одной версте. По разработке оказалась жила, впадающая в гору, плоским положением, простирающимся в глуби от востоку к западу; на девятом часе склонение в гору имеет на шесть градусов. Оная же жила состоит вся из зеленой, желтой, красной и серо-песочной охры; как с поверхности жилы, так и в ней равно и по всей горе попадается кварц, который частию ноздреват и охрустален, с известковатым тяжелым шпатом, с самородным золотом и с примаскою роговой серебряной руды, лежачим и висячим боком. Оная жила имеет белой, сероватой горн-штейн. Разработка по оной произведена посредством каел и гребков, в длину по жиле две сажени с половиною; в ширину только разработкою пройти успели две сажени, еще шириною оная в гору простирается, толстотою оная в одну сажень. Пониже в сей же горе, где прииск находится, небольшой отвал чудской работы. Так же и по другой стороне сей горы имеются осыпи прежде бывших оных чудских работ. По мнению моему сей прииск весьма заслуживает быть в даль разведанным. Обе же сии реки, как Филипповка равно и Тихая, к построению завода способны быть могут. К построению плотины глины, также и к набивке печей и горнов, поблизости находятся мелкозернистые и песчаные известковатые и гранитовые породы; камни могут служить горновым камнем. Лесов же около сего прииску довольно имеется разных сортов, а особливо, расстоянием от оного в семи верстах, имеется хороший сосновый бор; лугов весьма довольно. Места к поселению жительства весьма удобные и хлебопахотные, также и к прокормлению скота сенных покосов достаточное количество. Описанием пройдено от устья речки Филиповки и до вершин оной, откуда и перейдено на вершину реки Тихой и пройдено описанием от оных до устья речки Филипповки. Оные реки шириною: Тихая – от четырех до шести, Филипповка – от трех до пяти сажен; глубиною - первая от двух до четырех, а последняя – от двух, а по омутам и до шести четвертей. Леса при обеих сих реках имеются весьма в довольном количестве: кедровники, лиственники, пихтовники, сосновые, еловые и березовые, и мелкий разного рода кустарник. Протяжение же сия Филипповка имеет по длине с вершин до устья шестнадцать с половиной верст».
- 1-го (июня). «Сей день находились при разведке найденного мною в вышеупомянутое 31-е число, мая, прииску и других около оного шурфовок. Также и при разведке по речкам Шарафке и Большой Козлушке, впадающих в сторону реки Тихой».
Согласно дневниковым записям, поисковая партия Филиппа Риддера со 2-го июня по 6-е августа продолжила путь по ранее намеченному маршруту. В июне ими было пройдено «прииском» по правой стороне Ульбы, правой стороне Иртыша и левой стороне Убы до Убинского форпоста. В июле исследуется правобережье Убы, которое закончилось в начале августа в междуречье Шемонаихинской и Екатерининской деревень. В результате было открыто тридцать девять местопроявлений полезных ископаемых: порфиры, яшмы, брекчии или пуддингстон, известковатый шифер, граниты, известковатый шпат, слояк. Кроме этого отрядом Риддера было отыскано четыре рудных прииска: №25/26 с «железистыми шерлами»; №38 с «медной зеленью»; №42 с «рудой кварцевой ноздреватой с разновидными вохрами». Привлекли внимание поисковиков и «два вохренных прожилка» (№54) на берегу Журавлевки, впадающей в Белую Убу.
В «Главных примечаниях по реке Убе» Филипп Риддер тщательно описал саму реку, ее рыбные богатства (более десятка видов рыб), дал характеристику возможности судоходства, только «от урочища, называемого Большой Порог до устья оной», обустройства поселений по ней. Очень подробно описал растительный и животный мир прилегающей к реке территории (около двух десятков видов деревьев и кустарников, трех десятков - зверей, четырех – птиц). Что касается встреченных свидетельств деятельности древних народов, Риддер отмечал: «…древних развалин от строениев, статуй и высеченных на камнях знаков не имеется. Кроме как при деревне Верхубинской расстоянием от оной на восток в одной версте имеется гранитовой отточеной круглый столб, который прежде находившимися народами весьма глубоко в землю накосо вкопан, так, что никакими средствами пошатать оной не можно; да и на поверхности оного имеется на одну сажень».
Завершается дневник скорописью в августе:
- 7, 8, 9,. 10-го. «Находились в пути и прибыли на прииск».
- 11, 12, 13, 14-го. «Находились при прииске по речке Филипповка».
- 15, 16, 17-го. «Находились в пути с прииску».
- 18, 19-го. «Прибыли в Змеиногорский рудник, где находились за сдачей служителей, инструментов и припасов».
- 20, 21, 22, 23-го. «Находились в пути и прибыли обще со всею командою в Барнаул». {pagebreak}

7.ПОСЛАНИЕ РИДДЕРА

Однако, вернемся к событиям, последовавшим после открытия Филиппом Риддером «вышеименованного» прииска.
11 июня 1786 года, остановившись лагерем в устье Малой Ульбы «для измерения и производства описания прииска», Филипп Риддер отправляет в Колыванскую Горную экспедицию с маркшейдерским учеником Алексеем Гобовым в сопровождении казаков образцы руд с новооткрытого месторождения и письменное сообщение на имя Г.С.Качки: «Милостивый государь мой, Гаврила Симонович! Сим письмом Вашего высокородия честь имею уведомить, что я путь свой по реке Ульбе почти уже докончил. С пройденных мною майя с 26(-го) по сей день мест штуфы и камни для лучшего и вернейшего доставления с нарочно посланным от меня маркшейдерским учеником Алексеем Гобовым при сем Вашему высокородию в ящике под № 2-м при ярлыках посылаю. Так же и чертеж прииску, отысканного мною при речке, названной промышленниками Филипповкой; с коего штуфы означены при двух ярлыках под № 24-м.
Прииск сей отыскан мною в самый Троицын День, майя 31-го дня, по выше помянутой речке, которой прежде на имеющейся при мне карте означено вовсе не было; оная впадает в реку Тихую, а Тихая (впадает, М.Н.) уже в правую сторону Большой Ульбы. Речка сия шириною от трех до пяти сажен, глубиною от двух до шести четвертей, а по большей части переборами, берега оной местами крытые из красной глины и камня, а подошва оной из мелкого голыша и песка. По правой стороне оной, расстоянием от устья в полутора верстах, а от реки в ста пятидесяти саженях, в горе круглой, средней, которая перпендикулярной высоты имеет пятьдесят четыре и шесть восьмых сажен и состоит из серовидного белого горнштейну, а частию (из) горн-шиферу; в которой по разработке моей оказалась жила, впадающая в гору плоским положением, простирающаяся в глубь от востоку к западу на девятый час и состоящая почти вся из зеленожелтой вохры, как с поверхности жилы, так в ней равно и по всей горе; попадается кварц, который частию ноздреват и охрустален, с известковатым тяжелым шпатом, с самородным золотом и с примазкою роговой серебряной руды. Склонение оной жилы в гору на шесть градусов; лежачий и висячий бока оной оба из горн-штейну.
Разработка же произведена посредством каел и гребков в длину по жиле две с половиной сажени, в ширину сколько разработкою пройти успели две сажени, и еще ширина оной в гору простирается; толстотою оная в одну сажень. Лежащие же около оной речки Филипповки низменные и средние горы, до самых окружающих их высоких снежных гранитовых гор, состоят все из ноздреватого кварцу, проникнутого шпатом и вохрою. И пониже жилы в сей горе, где прииск находится, небольшой отвал чудской работы.
По моему мнению прииск сей заслуживает быть вдаль разведанным. Обе же сии реки, как Филипповка, так и Тихая, к построению завода весьма способны быть могут. К построению плотины глины, также и к набивке печей и горнов, поблизости находящиеся мелкозернистые известковатые и гранитовые породы, камни могут служить горновым камнем. Лесов же около сего прииску довольно имеется разных родов, а особливо, расстоянием от оного в семи верстах имеется хороший сосновый бор. Лугов весьма довольно, места к поселению жительства весьма удобные и хлебопахотные; также к прокормлению скота сенных покосов довольное количество.
Сверх сего Вашему высокородию честь имею донести, что по моему мнению и расчислению я в партии не пробуду положенного времени до сентября месяца; а думаю, что возвращусь в начале августа потому, что по Убе описание почти все сделано в прошлом 1785-м году, а остается только приложить старание к прииску. Посему, в сем случае, за нужное посчитал испросить у Вашего высокородия что находящимся при мне служителям, как заводским, равно и со Змеиногорского руднику, что одне в команду мою вступили ранее, а другие позжее, то с которого числа и по которое им производить показанную с повеления Вашего высокородия для прокорму лошадей плату: со дня ли их вступления в путь, майя с первого числа, или со дня получения повеления Вашего; также и по август ли месяц или до окончания положенного пути, как змеиногорским, так и барнаульским служителям? В прочем, при засвидетельствовании Вашему высокородию усерднейшего моего почтения, честь имею прибыть. Вашего высокородия, милостивого государя моего покорный слуга Филипп Риддер. Июня, 11-го дня, 1786 года. С Большой Ульбы». 16 июня это послание было получено адресатом. {pagebreak}

8. В ГОРНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

На следующий день, согласно распоряжения начальника Колывано-Воскресенских заводов Г.С.Качки, секретарь Колыванской горной экспедиции Влас Коптелов засвидетельствовал:
«1786 года, июня 17 дня Колыванской Горной экспедиции в журнале записано.
От 11-го числа сего месяца господином начальником заводов командированный за прииском руд берггешворен Риддер через нарочно присланного маркшейдерского ученика Гобова письмом уведомляет о найденном им во время проезда при речке, называемой промышленниками Филипповкою, впадающей в реку Тихую, а оная с правой стороны в Большую Ульбу, рудном прииске. Описывает, что оный прииск состоит по правой стороне помянутой речки, расстоянием будет в полутора верстах, от самой речки – в ста пятидесяти саженях; в горе круглой средней, которая перпендикулярна высотою в пятьдесят четыре и шесть осьмых сажен и состоит из серовидного белого горн-штейну, а частию горн-шиферу. При разработке сего прииска оказалась жила, впадающая в гору плоским положением, простирающаяся вглубь от востоку к западу на девятый час и состоит почти вся из зеленожелтой, красной и песочной вохры; как с поверхности жилы, так и в ней, равно и по всей горе попадается кварц, который частию ноздреват и охрустален с известковатым тяжелым шпатом, с самородным золотом и примазкой роговой серебряной руды. Склонение оной жилы в гору на шесть градусов; лежачий и висячий бока оной состоят из горн-штейну. Разработка же произведена посредством каел и гребков в длину по жиле две с половиною, в ширину – две сажени; и еще ширина оной в гору простирается, толстотою оная в одну сажень. Лежащие по той речке низменные и средние горы, до самых окружающих их высоких снежных гранитовых гор, состоят все из ноздреватого кварца, проникнутого шпатом и вохрою. И пониже в сей горе, где рудный прииск, находится небольшой отвал чудской работы. Лесу около сего прииску довольно имеется разных родов, особливо расстоянием до оного в семи верстах имеется хороший сосновый бор.
При оном приложил (Ф.Риддер, М.Н.) взятые из рудной жилы штуфы и положения того прииску чертеж. Из присланных штуфов в некоторых оказалось яркого цвету самородное золото, состоящее зернами, листочками и зубчиками, которые приказано господином начальником заводов взять в сохранение в здешнюю лабораторию. А прочее опробовать и какое содержание окажется, отрапортовать в экспедицию. Во уважение очевидного и довольной величины частицами содержащегося в штуфах самородного золота, которое испробовано на серебро… Приказано: В Змеиногорскую контору послать указ и велеть командировать по рассмотрению господина бергмейстера Бера с Семеновского и Николаевского рудников от пятнадцати до двадцати человек при исправном и надежном штейгере или унтерштейгере с надлежащими инстурментами, на тот прииск отправить. А господину бергмейстеру Беру предписано осмотреть оной прииск и открыть сколько возможно поверхности положения рудной жилы, заключающую оную горные породы. И для точного исследования простирания оной по длине и в глубь, заложа в пристойных местах работу, производить оную с надлежащей рассмотрительностью и наставлением, препоручив командированному с командою штейгеру или унтерштейгеру. И что по осмотру его (прииска, М.Н.) окажется в экспедицию рапортовать и при том, если еще шурфы найдутся, прислать и в контору дать знать. Для проезду же его (Бера, М.Н.) впредь и обратно велеть Змеиногорской конторе выдать для заплаты на две лошади и прогонов пристойное число денег.
Представленный же Риддером того прииску чертеж отдать в здешнюю чертежку шихтмейстеру Столярову. Какие означенные штуфы здесь по пробе содержание (п)оказали, о том бергмейстеру Беру (по)дать список. А маркшейдерского ученика (Гобова, М.Н.) для показания того прииска, ежели берггешворен Риддер в отдалении находится, отправить в Змеиногорскую контору; выдать на проезд до Змеиногорского рудника от Барнаульской конторы на одну лошадь поверстные деньги. По показанию того прииска велеть ему явиться в команду Риддера.
Подлинно за подписанием Горной экспедиции господ присутствующих и за скрепью секретаря Власа Коптелова».
В тот же день заведующий лабораторией унтершихтмейстер Андреев рапортовал о результатах проведенных им анализов штуфов вновь открытого прииска: «Подан июня 17 числа 1786 года. В Колыванскую горную экспедицию унтер-шихтмейстера Андреева рапорт. По словестному Его высокородия господина статского советника Колывано-Воскресенских заводов начальника, кавалера Гаврилы Симоновича Качки приказанию, присланные от господина берггешворена Риддера, отысканные им при речке Филипповке рудные штуфы, которые при здешной лаборатории пробованы, показали содержание металлов, а сколько которых порознь с описанной породой значатся в ниже приложенной росписи, о чем Колыванской горной экспедиции сим рапортую июня 17 дня 1786 года. Унтер-шихтмейстер Андреев». Далее следовала подробная роспись «присланных от господина берггешворена Риддера рудных штуфов»:
1.Состоящий (штуф, здесь и далее, М.Н.) из ноздреватого кварца, смешанного с частию шпата и зеленожелтой охры, на пуд породы, золота – 1/2 золотника, серебра – 2 3/4 фунта.
2.Состоящий из ноздреватого кварца, смешанного с частью шпата, зеленоватожелтой и красной охры – 1 золотник золота.
3.Ноздреватый кварц, соединенный с красною и желтой охрами – 1/2 - 6.
4.Ноздеватый кварц, смешанный с красной и желтой охрами – 1/2 - 2.
5.Кварц, смешанный с частью шпата и желтой охры – 3/4 - 3.
6.Кварц, смешанный с частью шпата, желтой и красной охрами – 34 - 3.
7.Кварц, смешанный с частью шпата и желтой охры – 1/2 - 2 1/2.
8.Желтая охра с частью кварца – 1 1/4 - 9 1/2.
9.Затверделая красная охра с частью кварца – 1 1/4 - 5. Сверх же вышеописанных из оного места имеются с самородным золотом, которые оставлены без опробования».
Часть вышеописанных образцов пород и руд (семь штуфов из десяти) были взяты в Барнаульскую лабораторию для хранения, а остальные (три штуфа) – отобраны для отправки в Петербург. Минералогия была тогда модой императорского окружения. 17 декабря 1787 года П.А.Соймонов писал Г.С.Качке: «Минералогия сделалась нынче болезнью всеобщею, все руды собирают, у всех просят, а потому судить можете, что и я в числе оных не забыт. Но ей-ей, тошно-так растормошили мой кабинет, что я и сам не знаю, как привести его в порядок». 26 февраля 1788 года П.А.Соймонов пишет Г.С.Качке: «Риддер сказал мне, что Шангин, между прочим, нашел белую яшму. Основываясь на сих словах, я сказывал некоторым приятелям, почему слух сей и разнесся…». Соймонова особенно заинтересовала риддерская новость, он вясняет, что месторождение находится по речке Хаир-Кумину, далеко за вновь открытым (Риддерским) рудником, куда «кроме как верхом попасть никак нельзя». Однако, просьба Петра Александровича исполняется и весь Петербург был в восхищении от белой, с пророслями, напоминающими растения и деревья хаир-куминской яшмы. 13 октября Соймонов пишет Качке: «Кусочки древовидной белой вашей яшмы здесь в крайнем уважении… желалось бы мне иметь две или три табакерки круглые (из белой яшмы), которые можно было бы преподнести Ее Величеству». Екатерина П, подражая Петру Великому, который прилично занимался многими ремеслами, сочла, что времяпровождение с камнями достойно сиятельной персоны, и повелела в Эрмитаже оборудовать кабинетную комнату с действующим горном и гранильным кругом…
8 июля 1786 года за заслуги в поисках месторождений руд и цветных камней Филиппу Риддеру был пожалован чин гиттенфервальтера. Тогда же на новооткрытом рудном прииске, который изначально именовался Филипповским рудником, начались разведочные работы. {pagebreak}

9. ФИЛИППОВСКИЙ РУДНИК

«Получен августа 4-го дня 1786 года. Высокородному господину, господину статскому советнику, Колывано-Воскресенских заводов начальнику и кавалеру Гавриле Симоновичу Качке. Колывано-Воскресенских рудников конторы рапорт. Доставленные при рапорте от шихтмейстера Захарова с объявленного берггешвореном Риддером прииска и с производимых по распоряжению господина бергмейстера Бера работ разных сортов и величины двадцать пять штуфов, общим весом один пуд десять фунтов, закупорены в ящике с наложением печати. Равно об успехе и состоянии оных работ, которые в расположении и породах в две минувшие по 24-е число июля седмицы продолжалися – краткое описание. Вследствие данного на имя предреченного господина бергмейстера Бера предложения Вашему высокородию, контора Колывано-Воскресенских рудников представляет при сем. Августа 1-го дня 1786 года. Обер-бергмейстер Бэр.
Описание производимым на прииске при речке Филипповке работам. В прорезах: 1. Работано сверху по чудской насыпи толщиною от одного с половиною до двух аршинов, в которой находились кварцовые, смешанные с охрою камни, с малыми частицами самородного золота; под коею по плоско простиравшейся вверх горы красно-багроватой, смешанной с желтою охрой жиле, лежащей на раздробленном пустом кварце, шириною сначала от трех до трех с половиною, а ныне склонившейся вниз и к левой стороне прореза – двадцать, толщиною по всей пройденной длине двадцать с половиною аршина, в которой в первую неделю находилось, смешанных с охрою камнях частицами самородное золото, в нынешнею (неделю, М.Н.) нисколько того не найдено. Длиною оного прореза пройдено семь, глубиною при забое – три сажени. Итак, продолжающаяся охренная жила остается ныне вверху горы, покрытая насыпью и пустым камнем на одну и три четверти сажени.
3. Сверху по чудской кварцевой насыпи, толщиной в один, а местами и до двух с половиною аршин, в коей находились большие кварцевые, смешанные с охрою камни с самородным золотом и горн-эрцем, который снят. Да и под нею лежащего щебневатого камня, с левой стороны прореза до материшного (слоя, М.Н.) и с той части смешанного с охрою кварца, в коем найдено мелкими частицами самородное серебро. И в правой же стороне до лежащей на том камне сверху шириною на один с половиною аршин краснобагроватой, смешанной с желтою охрой и щебневатым кварцем, шириною на две с половиною сажени, глубиною от двух до трех аршин, длиною всего на семь саженей по длине оного прореза вынуто не толстыми прожилками между кварцем простирающейся охры на одну с половиною сажень, в которой находятся кварцевые камни, смешанные со шпатом и охрою, самородным золотом и горнэрцом.
6. Сверху по чудской пустой кварцевой насыпи, толщиною с начала прореза от одного, а у забоя до четырех аршин (пройдено, М.Н.). Под нею по раздробленному красновидному пустому кварцу, между коими находилась небольшими гнездами краснобагроватая охра; длиною прореза пройдено шесть с половиною сажень. Карл Бер».
В «Писцовой книге» Колывано-Воскресенской горно-заводской канцелярии сохранились следующие любопытные сведения: «…Начата добыча руды девятнадцатью бергайерами под началом унтерштейгера Кузнецова… добыто за три месяца 13600 пудов. Местами в одной породе с самородным листовым золотом выходило на круг до 63 золотников серебра и 10,5 фунтов свинца на пуд…».
В период сентября месяца, в присутствии Ф.Ф.Риддера горные работы на правобережье Филипповки осмотрели лично Г.С.Качка и К.Х.Бер. Высокое начальство поразило обилие в рудных породах драгоценных металлов. 26 сентября, в связи с надвигающейся осенней непогодой, полным бездорожьем и предстоящей суровой зимой, работы на Филипповском прииске приостанавливаются и вся команда возвращается на прежние места обитания на Семеновском и Николаевском рудниках. Всего ими за летний период промыто на золото ручным способом около двадцати тысяч пудов породы и золотосодержащей глины. {pagebreak}

10. ОФИЦИАЛЬНЫЙ РАПОРТ КАБИНЕТУ

Меж тем, убедившись в благонадежности вновь открытого месторождения, Колыванская горная экспедиция 31 декабря 1786 года официальным рапортом сообщает Кабинету об этом факте и результатах первых разведочных работ. Поражает всеобъемлемость, точность и скрупулезность, с которой составлен ставший историческим документ, а также меры, предлагаемые к скорейшей реализации проекта освоения прииска:
«В Кабинет Ея Императорского Величества,
Из Колыванской Горной экспедиции,
Рапорт.
От 11-го числа июня сего года командированный за прииском руд и камней берггешворен (что ныне гиттенфервальтер) Риддер здешних заводов начальника и кавалера, о найденном им во время проезда при речке, называемой промышленниками Филипповкой, впадающей в реку Тихую, а оная с правой стороны соединяясь с речкой Громатухою составляет реку Ульбу, рудном прииске письмом уведомил, что тот прииск состоит помянутой речки от устья на правой стороне расстоянием в одной с половиной версте, а от самой реки во ста пятидесяти саженях, в горе круглой, средней, которая перпендикулярна высотой пятьдесят четыре и шесть осьмин сажен, и состоит из сероватого белого горнштейна, а частью горншифера; почему экспедиция Колывано-Воскресенских рудников конторе предписала того же июня, 18 числа, командировать по рассмотрению господина бергмейстера (что ныне обербергмейста) Бера с Семеновского и Николаевского рудников от пятнадцати до двадцати человек при исправном и надежном штейгере или унтерштейгере с надлежащими инструментами на тот прииск отправить. А господину обербергмейстеру Беру, осмотря оной прииск, и открыть сколько возможно, с поверхности положения рудной жилы заключающие оную горные породы и гору; и, для точного исследования простирания оной по длине и в глубь, в пристойных местах работу производить. С надлежащей осмотрительностью и наставлением препоручить из командированных к тому штейгеру или унтерштейгеру. И что на осмотру окажется – прислать в экспедицию рапорт. А вследствие чего он, господин Бер, из Колывано-Воскресенских рудников конторы августа, 4-го и ноября 28-го числ рапортами донесли, что на отысканном гиттенфервальтером Риддером при речке Филипповке находящемся прииске, как из сочиненного в плане и профиле чертежа значится, разведка произведена шестью прорезами и тремя штуфами, из которых ни одним еще в материшную породу горы не войдено, а продолжалась работа по чудским насыпям, а отчасти в рассыпной и глыбами, по большей части кремневой породе, в заключающей жилу ортах своих местами глас-эрц и горн-эрц, и самородное золото. Сплошь оные глыбы наполнены разными глинами, свинцовыми и серебросодержащими охрами с блейшпатом; и потому не видно еще – жила или гнездами или раздробленными профилями расположена. Добытые из сей горы руды по отменно богатому оных содержанию, которые в добыче считаются десять тысяч сто пуд, без обстоятельной разработки остаться не должно.
Но как указанный прииск состоит за нынешнею линею и нарочито отдален от жилищ, в местах, так что проезд ныне ко оному кроме называемой тропы (по которой верховыми лошадьми здешние крестьяне для промыслу зверей в те места проезды свои имеют чрез большие горы, частые речки и большие рытвины) – затруднителен. Так что с немалою нуждою и медленностью для разведанного прииска, прошедшего лета казенными лошадьми припасы, инструменты и провиант доставляемы были. А в зимнее же время, в рассуждении бываемых в здешних местах великих буранов и снегов, по гористым местам, каковые тамо находятся, едва ли (в рассуждении пустыни) и проехать будет можно, а потому и разработка оному сентября, 21 числа, остановлена, и служители бывшие – девятнадцать человек – переведены по прежним местам. Господин же статский советник, здешних заводов начальник и кавалер, объясняет: что прошедшего сентября самолично оной прииск осматривал, с вышеописанным господином Бером, но заключительно о надежности оного сказать не может, в рассуждении, что разведка еще очень небольшая учинена. Но, судя и по оной, что встречались дорогими металлами изобилующие руды и породы с самородным золотом, а особливо в прорезе №6, на левой руке, при устье начатого работою орта, по поверхности лежащим слоем горн-штейн толщиной на три четверти проникнутой горн- и глас-эрцем, под которым горн-штейн же валунами (но убогого содержания), а между оным перевязи (…) с глинами и охрами серебро и свинец содержащими. Недалеко от устья оного орта желтобагроватой охры пресечена жила, толщиною сажени в полторы, в которой попадались небольшие валуны, смешанные кварцем с шпатом и просоренные самородным золотом; но в глубь и по длине оная жила не разведана, а по всему оному не должно без надлежащей разработки оной прииск оставить. А при том и местоположение, где оной прииск, весьма удобно к разработке рудника и заведения заводов, в рассуждении воды и лесов, ибо от оного в семи или восьми верстах, хотя и редок, но изрядный бор, шириною в четыре, а длиною на восемь верст простирается, и примыкается к горам Ульбинских белков. И в округе в горах в недальнем расстоянии нарочитые кедровые, пихтовые, а паче лиственные леса. Речки же вблизи того прииска: Быструшка, Филипповка, да и самая Тихая – гораздо способны, а при том и для земледелия, в рассуждении тучности земли. В произрастаемых растениях подают великую надежду, а потому и для жизни человеческой весьма угодные места. Что же касается проезда, то хотя оной ныне и затруднителен, особо должно через реку Ульбу, - два раза по шиверам перебродить; все припасы и провиант тоже перетаскивать. И прошедшего лета по пустыне ж того места одними казенными лошадьми и справляли, но весьма затруднительно и неуспешно. А хотя в немалом количестве живущие по линии большими селениями жители, домов от двух до трех сот поселившие (выведенные из Польши), но ни за какую плату повольно не нанимаются. Однако, можно все летним временем, хотя медленно, на первый случай доставлять, и есть надежда, что со временем ближайшую дорогу можно проложить (если помощь учинена будет с губернской и линейной стороны, о которой Его господина начальника заводов уведомляли бывшие с ним бергайеры), по которой миновать совсем Ульбу от нынешней дороги в левую сторону от деревни Убинки. Хотя де и есть чащи и болотистые места, но неуважительные, что, однако ж, следует наперед описать и снять на карту; а в приложенной при сем карте усмотреть можно как нынешнюю, так примерно наложена и та дорога, о которой выше сего объявлено. Сообщая же все прописанные обстоятельства, Горная экспедиция Кабинету Ея Императорского Величества представляет:
1. В рассуждении уважения оного прииска, как-то по поверхности при первом случае встретились знаменито дорогих металлов, изобилующих в горных породах и самородным золотом, что тому без надлежащей разведки оной оставлять не должно. 2-е. С тем повелено будет оной прииск разработкою разведать; то ж на первой случай надлежит оную сильною рукою произвесть, через что открыть какую надежду подает, а потом по обстоятельствам учинить надлежащее распоряжение каким образом Казне выгодное и удобное производить дело. 3-е.Как оной прииск за нышней линею не в длинном расстоянии, да на пустых местах находится, от линейной команды для всякого нечаянного случая иметь пристойный караул и конвой. 4-е. Чтоб повелено было за указанные прогоны живущим по линиям нужные припасы возить из селениев. Присланный же конторы Колывано-Воскресенских рудников чертеж с описанием произведенной разработки оного прииска и где назначено разведку впредь производить работою; тако ж сколько каких руд добыто и какого содержания реестр при сем прилагается, что все передать на рассмотрение Кабинету Ея Императорского Величества и ожидать повеления. Декабря 31 дня 1786 года. У подлинно подписано тако: Данила Палле, секретарь Влас Коптелов, унтершихтмейстер Савелий (…)».
Рапорт об открытии рудного прииска при реке Филипповке в тот же день был отправлен конной фельд-егерьской связью в Санкт-Петербург, императрица получила его через три месяца. {pagebreak}

11. ВЫСОЧАЙШИЙ УКАЗ

9 марта нового 1787 года последовал Высочайший Указ под №93 «По рапорту Колыванской Горной экспедиции о сделанной, найденному гиттенфервальтером Риддером при речке Филипповке рудном прииске, разведке». В нем говорилось: «Определить, но хотя разведка сему прииску – как из рапорта значит – производима была по одной только почти поверхности горы, но во всех прорезах и шурфах оказались изобилующие металлы с богатейшим содержанием серебра и самородного золота и что сею разведкою жилы пресекались довольной обширности, то благонадежность рудника уже и открылась. А к тому нельзя не ожидать оной и от внутренностей горы, в кою разработкою еще не войдено. Местоположение же при том, как начальник Колыванских заводов господин статский советник и кавалер Качка свидетельствуя тот прииск самолично, нашел удобным не только к разработке рудника, но и к заведению завода, в рассуждении довольных тут речек и лесов. И чего ради ему, господину Качке и рекомендовать Указом, чтоб не оставил он приказать, учиня тому прииску разработку сильною рукою, узнать сколько можно о точном руд в нем положении. В случае же довольного оных изобилия не только о добыче руд, но и о постройке тут надлежащего числа плавиленных печек (распорядиться). Если совершенных же возможностей ни в чем не будет и окажутся для Казны выгодны, учинил бы распоряжение по своему благоусмотрению. Что все, так как и учреждение описываемой Колыванскою экспедицею ближайшей дороги, а равно и привлечение живущих по линии обывателей к ласковому с заводскими людьми обхождению и к добровольной продаже собственных продуктов оставить особливому попечению Его, господина заводов начальника. О учинении ему в новом и полезнейшем к интересу Ея Императорского Величества предприятии надлежащего во всем вспоможения и в рассмотрении состояния сего прииска в пустом месте и учреждении в пристойных местах караула (…) господину генерал-поручику, правящему должность генерал-губернатора в Иркутской и Колыванской губерниях, и кавалеру Якоби (распорядиться)». Указ подписали глава Кабинета Петр Соймонов, надворный советник Иван Федоров и секретарь Степан Петров.
В свою очередь, П.А.Соймонов отправляет личные послания хорошо знакомым ему адресатам с копиями вновь изданного документа Г.С.Качке и И.В.Якоби:
1. «Из Кабинета Ея Императорского Величества – Колывано-Воскресенских заводов начальнику, господину статскому советнику и кавалеру Качке.
По рапорту Колыванской Горной экспедиции от 31 декабря 1786 года о сделанной, найденному гиттенфервальтером Риддером при речке Филипповке рудному прииску, разведке определено, хотя разведка тому прииску, как из рапорта значится, производима была по одной только почти поверхности горы, но во всех прорезах и шурфах оказались изобилующие металлы с богатым содержанием серебра и самородного золота; и что сею разведкою жилы пресекались довольной обширности, то благонадежность их уже открылась. А к тому нельзя не ожидать оной и от внутренностей горы, в кою разработкою еще не войдено. Местоположение же при том, по Вашему осмотру самолично, находится удобным не только к разработке рудника, но и к заведению завода в рассуждении довольных речек и лесов. И благоволите, Ваше высокородие, приказать, учиня тому прииску разработку сильною рукою, узнать сколько можно о точном руд в нем положении. В случае довольного оных изобилия не только о добыче руд, но и о постройке тут надлежащего числа плавиленных печек (распорядиться). Если совершенных же возможностей ни в чем не будет и окажутся для казны выгодны – учинить распоряжение по своему благоусмотрению, что все, так как и учреждение описываемой Колыванской экспедицией ближайшей дороги, а равно и привлечение живущих по линии обывателей к ласковому с заводскими людьми обхождению и добровольной продаже собственных их продуктов, остается особому Вашему попечению; о учинении Вам в сем новом и полезнейшем к интересу Ея Императорского Величества предприятии надлежащего во всем вспоможения в рассмотрении состояния того прииска в пустом месте. Об учреждении в пристойных местах караула сообщено к правящему должность генерал-губернатора Иркутского и Колыванского, господину генерал-поручику и кавалеру Якоби».
2. «Милостивый Государь Иван Варфоломеевич! Из посланных, в следствие именного Ея Императорского Величества Высочайшего Указа в 21 день января 1786 года Кабинету данного, с Колывано-Воскресенских заводов для прииску руд и камней, партиев найден гиттенфервальтером Риддером рудный прииск, состоящий за нынешнею линией в недлинном расстоянии при речке Филипповке от устья оной по правой стороне, в одной с половиною версте, коя впадает в речку Тихую, а оная с правой стороны соединяясь с речкою Громатухою, составляет реку Ульбу. В нем по учиненной на поверхности только горы разведкой нашлись металлы с богатым содержанием серебра и самородного золота. Посему начальнику заводов от Кабинета и предписано учинить в том месте сильную разработку, и в случае довольного металлов изобилия построить тут и плавиленные печки. Ежели непреодолимых препятствий в сем не будет, а как сей прииск состоит весьма в пустом и непроходимом почти месте, то учреждение способной дороги и склонение ближайших селениев к ласковому с заводскими людьми обхождению возложено на попечение его же. О доставлении сему новому заведению надлежащей безопасности через сбережение пограничных команд, Ваше превосходительство просить осмеливаюсь. С истинным почитанием и преданностью Вашего превосходительства, милостивого государя, Петр Соймонов. Марта, 9 дня, 1787 года. Санкт-Петербург».
Почти три месяца шли ответные письма. Качка получил свое 27 мая, а Якоби вообще 16 августа. {pagebreak}

12. ИЗ ДАЛЬНИХ МЕСТ В СТОЛИЦУ

«В Кабинет Ея Императорского Величества – (от) статского советника, Колывано-Воскресенских заводов начальника и кавалера Качки. Рапорт. Из Кабинета Ея Императорского Величества Указ от 9-го марта сего года под №93 «О учинении найденному гиттенфервальтером Риддером при речке Филипповке рудному прииску надлежащей разведки и о прочем», мною 27 числа сего мая получен, по которому, в рассуждении позжего уже времени и что люди распределены по местам, ныне к исполнению о сем прииске приступать не можно. Ибо от меня командующему рудниками господину коллежскому советнику Делил Дела Кроеру знать дано, чтобы с наступлением весны лежащие около Змеевского рудника запущенные, как-то Карамышевский рудник и другие, тако ж и прииски (о которых верного сведения нет, зачем они оставлены, а иные и не разрабатываемые) осмотрел. И где надежные усмотрит, то б сколько можно от Змеиногорского рудника людей отделил и разведку учинил, дабы со временем известно было где какая надежда есть или нет. А ныне он, господин Делил Дела Кроер, уведомил меня, что по осмотру его разных приисков, приставил к разведке из оных именуемого №8, состоящего вниз по речке Карболихе в 4-х верстах от Змеиногорского рудника, который на первый случай и подает некоторую надежду и с прибылью добываемыми рудами работу оплачивает. И что дальше окажется не примену донесть подробно. И также относительно Риддерского прииска стараться буду приготовление чинить, дабы впредь, в удобное время и, смотря по обстоятельствам, приступить мог безостановочно ко исполнению подлинного (Указа). О чем Кабинету Ея Императорского Величества через сие рапортую. Гаврила Качка. 29 мая, 1787 года, Барнаул».
«Милостивый государь мой Петр Александрович! Получив почтеннейшего Вашего превосходительства письмо в 16-й день сего месяца (августа) о учиненной найденному гиттенфервальтером Риддером за линею при речке Филиповке руднике должной разведки, равно о вспоможении в случае каких-либо трудностей со стороны Колывано-Воскресенских заводов всевозможным образом, предписал я о совершенном всего того выполнении управляющим войсками на линии господину генерал-поручику и кавалеру Агареву и Колыванскому правителю наместничества, о чем поставляю себе должным уведомить Вас, милостивого государя моего, с неприменным почитанием и искреннею преданностью навсегда пребываю, Вашего превосходительства, милостивого государя моего Якоби».
Согласно приведенным выше документам, в летний сезон 1787 года каких-либо работ на Риддерском руднике не производилось. Сам Риддер, «по возвращении из оной партии с сентября по декабрь (1786 г., М.Н.) находился при Барнаульском заводе у плавильной и надворной части команды». Воодушевленный мартовским Указом об «учинении сильной разработки» открытого им месторождения, он занимается плавкой руды, доставляемой за четыреста верст с берегов Филипповки в Барнаул и в ноябре 1787 года «отрывается» от плавильного дела приглашением на Горный Совет, который проходил с 16 по 25 ноября. В центре обсуждения – истощение Змеиногорского рудника, что ставило в критическое положение заводы. Член Совета Козьма Дмитриевич Фролов предлагает методы извлечения руд из отвалов, принимается стратегическое решение относительно обеспечения заводов сырьем: «Не оставить как приисканные до сего рудники разрабатывать, так и вновь приискивать, равномерно найденной в прошлом 1786 году гиттенфервальтером Риддером при речке Филипповке прииск, в котором по малым пробам нарочитое оказалось содержание и найдены самородные металлы. Потому же, начав в способное время работу, разведать и где благонадежность окажется, расположа производить работу и добычу руд». {pagebreak}

13. ПОДГОТОВКА К ПРАВИЛЬНЫМ РАБОТАМ

С декабря 1787 года по июнь 1788 года Филиппа Филипповича посылают в Санкт-Петербург «за препровождением выплавленного серебра», а работы по подготовке к разработке его тезоименного прииска шли своим ходом.
«Подан февраля 29 числа 1788 года к Колыванскую Горную экспедицию, Колывано-Воскресенских рудников конторы. Рапорт В следствие Указа оной экспедиции от 22-го минувшего января под №102 для закупки требующейся на продовольствие будущих при разработке Риддерского рудника служителей муки ржаной командирован и под наблюдением гиттенфервальтера Губанова послан был бергайер Петр Попов, который объехал находящиеся поблизости Усть-Каменогорской крепости селения. Хотя у земледельцев и находится в продаже, за дороговизною, в рассуждении большого возвышения по закупкам со стороны линейной цены, чтобы поставить на рудник, 1-го пуда и способу за неимением ныне дороги и неспособностию тамошних мест – нет. Ни в деревне Бобровке, как было назначено, нисколько закупить не успел, ибо по сорок копеек – почему прежде гиттенфервальтеру Архипову сказывали – никто отдать не согласились и ниже пятидесяти пяти копеек не уступают. Почему оной закупщик и принужденным нашелся торопиться будучи в сей посылке из данных ему денег ста рублей. На одну лошадь в прогоны употребил один рубль сорок восемь копеек, а остальные затем девяносто восемь рублей пятьдесят две копейки объявил и в приход записаны. Для прописанной разработки рудника в дополнение наперед сего отпущенным бывшим в употреблении и содержащимся в хранении в упоминаемой же деревне Бобровке у крестьянина Дементьева разных припасов, инструментов доставить назначено, в коих по соображению тягости составляется не больше сорока пяти пуд. А пока на объявленном руднике еще никакого устройства и людей никого нет, а потому подлежащие инструменты содержать негде. Да и доставить нынешним зимним путем, как выше сказано, по неимению дороги и удобных к проходу мест, неможно, то и признаться оные, в дополнение назначенные припасы, в рассуждении составляющейся небольшой тягости оставить. А можно и препроводить по спопутности в то время, как служители командированы будут. В прочем, предоставляю на рассмотрение экспедиции. Об оном контора Колывано-Воскресенских рудников доносит. Февраля 25-го дня 1788 года. Николай Делил Дела Кроер».
И все же, с наступлением полевого сезона лета 1788 года на Риддерском руднике разворачиваются работы по подготовке его к эксплуатации, по более усиленной разведке месторождения, которая (как ни странно) отдельными специалистами ставит под сомнение его надежность и перспективу. Тот же Дела Кроер в августе месяце 1788 года пишет Качке: «Милостивый государь, Гаврило Симонович! Будучи на Риддерском руднике видел ясно, что он только блеснул самородным золотом и богатым содержанием серебра, но, впрочем, кажется весьма ординарным и из бывшего в нем богатства очень умеренную часть оставили нам бывшие до сих народы. Я, рассматривая оный и рассуждая по производимым ныне работам, нашел, что в производимом работою из 4-го прореза орте оказался крепкий рогового роду камень, по пресечению которого могли встретиться руды поныне благонадежностью ниже, кои не видно. В 6-м прорезе рудное простирание, склоняющееся в 2 и 1/2 часа пресечено и, продолжаемо из оного ортом между разборным кварцом, пресечен другой, железистей прежднего прожилок, по пробитии которого в забое, паки, оказался такой же прожилок. А при входе во оной по свинцоватым охрам, с блейшпатом смешанным, прежде назначено было углубиться гезенгом на горнштат. Оного гезенга причитается в слабом и открытом разработкою прореза месте, то по изъясненным обстоятельствам, из объявленных, 4-й прорез остановлен. А в 6-м орте по причине, что оной продолжаем был накосо слоев, составляющих горную породу, то оным приказано поворотить вправо, чтобы слои пресекаемы были в прямой угол, дабы через то скорее фундаментальное положение пресечь. Заложением же по прежднему назначению гезенга удержаться, а по означенному свинцоватому прожилку пойти ортом в гору до 2-х сажен, который столько же продолжить на горн-штат и, смотря по склонению в глубину руд, которые по видимому по сие время наклонением простираются к лугу, горн-штат разработать с таким расположением, чтобы встретить руды при углублении оного. Хотя бы горн-штатом и пустой горной породы захватить понадобилось. А ежели и за сим простирание руд продолжаться будет, начатый орт и за горн-штат проходить безостановочно. Сверх того, по открытому простиранию в 6-м прорезе руд и по встречающимся в продолжаемом до сего орта прожилкам, а при том как ниже оного в 5-м прорезе нарочитые параллельные вышеписанным рудные признаки открыты, для скорейшей разведки простирания оных в глубину пока, по горизонту 6-го прореза разведки и углубления гезенга, примут начало с луга, поднявшись не более 1 и 1/2 аршина под 5-й прорез начать с повышением в гору зух-орт, который впредь, ежели руды вглубь простираться будут, водяною стеною служить может. И глубже оной пройти нет места…» Очень подробное и высоко профессиональное повестование продолжили рассуждения и мысли бытового характера: «…В прочем, из вырубленного лесу приказано на месте срубить срубы для магазина и казармы, и место для построения оных назначено за речкою Филипповкою. От Вашего соизволения зависит, прикажете ли оные нынешним летом строить, а мне кажется оные необходимо нужны, хотя бы в зиму работать. Там расположено не было то, чтобы не таскаться с инструментами и материалами доселе же с немалым затруднением. А при том и провиантом для служителей запастись удобнее по первым снегам, и охотники для перевозки оного сыщутся дешевле (а летом ни за какую цену не соглашаются везти), то для хранения оных потребно будет содержать караул. Следовательно и убежище людям для зимы будет нужно. Дорога, о которой я прежде доносил с приложением чертежа, очень способна и несколько гориста только при сплетении вершин речек Таловки, Бутачихи и Луговой, а в прочем вся проложена плоскими долинами. Но по Правой Убинке и Таловке так заросла терновниками и кустарником, что прорезав оную, по сие время брожу с опухлыми ногами и не больше двадцати верст расстояния продирались мы с утра до вечера два дня, и требует немалого времени на расчистку оной. Другая после того проложена по впадающим речкам – Топчихе в Убинку и Черемшанки в Убу – весьма лучше по сим речкам преждней, но впадает последняя в Ульбу ниже бродов, весьма затруднительно и при малейшем ненастье переезд через оные и прежде понуждал к сысканию новой дороги, то и сия, кроме близости против Бобровской, никакой выгоды не делает. Однако, сие теперь со здешнего краю по оной проезжают, и то остается только объезд по Ульбинским бродом сделать поспособнее»…Заканчивается довольно пространное послание вновь сообщением на производственную тему: «Золотухинский наш, под названием Титовского, прииск мало подает надежды к распространению оного, ибо в почве шахты на третьей сажени оказались затверделые глины, а оруднелый шпат, кажется, лежит на оных пластом. А при том и речная вода зачинает показываться, что откроется разведкою по оной ортами, которые нынче начали. Еще не известно то ж и в Гериховском прииске жила не проясняется. В прочем по прибытии моем нашел я здесь все при надлежащем порядке. Опыты наши при обмывке руды пользы не показывают, а особливо один сорт глинистой, в один золотник содержанием, руды размазали по верстакам и зумфам и не можем собрать. А кажется, что еще теряем с водою немалую часть серебра, которое б, оставшись в убогих рудах, выплавлено быть могло. Петр Федорович с Василием Сергеевичем (Чулковым, обергиттенфервальтером, управляющим Локтевским заводом, М.Н.) еще не возвратились из своего путешествия и не думаю чтоб раньше будущей недели приехали. В прочем, при засвидетельствовании моего к Вам истинного почтения пребываю, милостивый государь мой, Вашего высокородия покорнейший слуга Николай Делиль Дела Кроер».
Автор письма за месяц до его написания отправлял на поиски «удобного проезду и перевозу нужных припасов и служителям (разрабатываемого Риддерского рудника) провианта и сыскания… дороги с пристойным числом знающих тамошние места служителей» унтер-шихтмейстера Нечкина (Флегонта Петровича, сына змеиногорского мастерового, воспитанника барнаульского горно-заводского училища, впоследствии известного алтайского горного чиновника), который испытал по разным урочищам и рапортом объявил проезд возле речек Убинки и Таловки, куда измерил расстояние, «требующее расчистки и обработки». Сочиненный чертеж с описанием маршрута Ф.П.Нечкин представил Н.Делиль Дела Кроеру, а тот рапортом от 6-го июля 1788 года Г.С.Качке. {pagebreak}

14. С НАДЛЕЖАЩИМ УСПЕХОМ

Тем временем на Риддерском руднике выполнялись обещания, данные высокими горными чиновниками П.А.Соймонову. В первую очередь присылаются солдаты охраны (караула). Прибывают горные служители – плотники, кузнецы. Над шурфами ставятся ручные вороты для мускульной тяги людьми, в шахту люди спускаются вначале на трехсаженную глубину по сучковатым бревнам, чуть позднее установили лестницы. Подъем руды осуществлялся вручную, посредством того же ворота бадьями поднимали и откачивали грунтовую воду. Рудник представлял собой шахту и идущую от нее по рудной кварцевой жиле штольню, которую назвали Спасской. От Спасской штольни к речке Филипповке проложили кладки. Вот еще одна запись из «Писцовой книги» Горно-заводской канцелярии: «Об осени закончена казарма для жительства, анбар для покладания провианта. Поставлена кузня». Руководил всеми работами унтер-штейгер Кузнецов. В то время П.А.Соймонов писал Качке: «С крайним удовольствием… узнал, что дела заводские и при рудниках идут с надлежащим успехом и не лесть Вам, моему милостивцу, скажу, что другого и не ожидал…».
Вернувшийся в июне 1788 года из командировки в Санкт-Петербург Ф.Ф.Риддер продолжает свою деятельность при «плавильной надворной части» Барнаульского завода.. Конечно, он знал о начале «правильных» работ на открытом им прииске и хотел бы лично участвовать в них, но с января 1789 года при том же (Барнаульском) заводе назначается помощником управляющего обербергмейстера Ивана Ивановича Черницына по заводу и конторе, а с сентября того же года находится у заведования всей командой Змеиногорского рудника.
5-го июля 1789 года на Риддерский рудник откомандировывается берггешворен Гаузе с основной задачей строительства вблизи разрабатываемого нового месторождения «плавиленного» завода. К 15 сентября выбор места был сделан, как вдруг случилось непредвиденное. Вот как описывает это в своем рапорте от 10 октября сам Гаузе: «Ваше высокородие, высокомилостивейший государь, Гаврила Симонович! Хотя к Вашему высокородию от 26 числа минувшего сентября сего года и доносил о заложении при Риддерском руднике небольшого завода на речке Громатухе, но в рассуждении как та весною никогда не разливалась, то и случилось в последних числах того месяца (сентября, М.Н.) после ненастного времени увидеть разлив оной, где и предвиделось, что заводь снесет без остатку. А особливо грунт мягкости у недр тут 1-го аршина, а потом все каменной. И как утвердить будет не на чем, почему лучше место и не остается как при речке Быструхе, которая от рудника на 2-й версте, падение имеет немалое, так что не более предвидится, как до 150-и сажен произвесть поименованного уже грунту навалом на колесо воду. По оной же (Быструхе, М.Н.) флюсоватых песков со удовольствием. Огнепостоянных красных глин на речке Филипповке, у самого рудника, дополно. Лесов же наперво начнутся в 3-х верстах листвинишной, даже до самой речки Громатухи, по которой соснового бору достаточно. А что касается то того камня, от которого я часть Вашему высокородию доставил (между речек показанной Быструхи и Громатухи расстоянием не более 4-х верст), донося же Вашему высокородию сим, оставляю себя в повеление ваше и пребуду я, Вашего высокородия, всемилостивого государя всепокорный слуга Федор Гаузе».
Оставляя предстоящие работы до будущей весны, Делиль Дела Кроер в своем рапорте в Колыванскую Горную экспедицию уточняет, что «…на колесо воду потребуется повесть каналом по мякотному грунту… а что касается до известной породы в тамошней окрестности оной не найдено, чему немало препятствовало усиленное растение трав». Далее Николай Дмитриевич довольно подробно докладывает «о учиненном расположении произвождением при Риддерском руднике горных работ» с начала его разработки: «При осмотре производимых при Риддерском руднике горных работ оказалось, что от верху гезенга с 10-й сажени и с коротких стен по рудной свинцовой жиле в полдень – и север-орты продолжаются выше ведущей с подолу горы Спасской штольни, в сравнении с которой – по измерению маркшейдерскому – должно проходимым до сего гезенгом углубиться 1 34 сажени. А потому определено означенные полуденный и северный орты работою остановить, а вместо того находящихся при том служителей употребить паки (снова, М.Н.) по углублению помянутого гезенга, по отлогости падения жилы гипотенузно до горизонта почти штольни. А по углублении ж на горизонт оной потом заложить и производить работу по длине руд в обе стороны флигель-ортами. Из коих полуденный отчасти будет навстречу показанной штольни и сократить может прохождение оной. А по соединении ж продолжить по простиранию в глубь рудной жилы и углублении гезенга». Очевидно, командующий рудниками выявил факт отклонения горных работ от запланированного направления и на месте принял меры к исправлению этого. Далее Делиль Дела Кроер дает роспись работ по заложенным с начала геологической разведки месторождения шести прорезам, указывая, что из первого прореза вся руда «с малейшею частию самородного золота… вынута без остатку». Во втором прорезе кварцевые валуны «с охренными примазками… остались в почве оного прореза». В третьей выработке, где «находилось самородное золото… осталась помянутая жила… с примазкою тонкого горн-эрца и частию благородного металла». В четвертой – «руд нигде не находилось». В забое пятого орта «руд не имеется». В шестом прорезе, «проникнутом блей-шпатом и малейшею частью самородного золота… руда осталась во всей почве и в обеих долгих стенах».
Проходка по разновидным охрам пятью саженями на северо-восток рудных признаков не выявила; северо-западное направление по жиле «шестью саженями сверху, снизу и в обеих боках равно… помянутого свойства» руду показало. Горный чиновник подробно расписывает о проходке в конце северо-западного орта девятисаженного гезенга, о мерах по пресечению мнимых рудных жил и об оборудовании коммуникаций для снабжения воздухом горных работ в Спасской штольне.
Заканчивается его донесение оперативной сводкой по добыче руды, всего - 42600 пудов, из них 400 пудов успели отсортировать. Примечательно, что отдельной строкой выведена руда, добытая из «чудской насыпи» – 2500 пудов. {pagebreak}

15. ДОРОГА ДЛЯ БЕСЦЕННОГО ГРУЗА

В связи с отсутствием пристойной дороги, добытая руда складировалась и сортировалась на руднике. При наличии помещений (казармы для проживания служителей и кладовых провианта и инструмента) горные работы начали проводить всесезонно. К весне 1790 года не сортированных руд скопилось до ста двух тысяч пудов и это при том, что «оным рудам доныне никакого испытания плавкою чинено не было». Остро встал вопрос об отправке некоторого количества риддерской руды на какой-либо из заводов. По приглашению Г.С.Качки в Барнауле гостил тюменский купец Игнатий Кузнечевский. Последний выяснил, что доставка казенного провианта (если таковой имеется в наличии) на Риддерский рудник осуществляется из Секисовской деревни через Бобровку «и другие по способности места». Появилась идея обратно порожние подводы загрузить отсортированной риддерской рудой. «Но как положение тамошних мест и проезды ему не известны, - писал в Колыванскую рудничную контору Качка, - то о цене за те перевозки теперь, до изменения положения, договориться не можем». И все же, Гаврила Симонович дает задание приставу рудника Коновалову, «употребляя хотя всех находящихся там служителей к разбору руд (насортировать) из них добываемых свинцовистых сколь можно почище хоть до тысячи пуд». Далее следует указание о загрузке в обратный путь порожнего купеческого обоза «безценным грузом», дачи ему со Змеиногорского проводника знающего и бывалого бергайера.
«По елику же на оном Риддерском руднике и сверх того происходит перевозка и на казенных лошадях из помянутой Секисовской деревни провианта и со Змеиногорского рудника припасов, а от толе оные лошади возвращаются порожные, то Контора велит при таковых случаях на возвращающихся порожних лошадях отправлять вышесказанные разобранные руды, полагая оных хотя по небольшому количеству, смотря по способности дороги, времени и состоянию лошадей. И полагать оные (руды, М.Н.) хотя при деревне Секисовской в пристойное место, а оттоль на Змеиногорский рудник или Локтевский завод перевозить вольными возчиками или расположенными крестьянами. Которые же казенные лошади следовать будут на Змиев, то на оных провозить и прямо туда, отправлять в Локтевский завод».
И все же, вопрос о дороге оставался открытым, «особо в рассуждении двух переправ через Ульбу». Обер-бергмейстер Бер доложил Качке о том, что риддерский бергайер Семен Маханов «обращался в приискании способной к тому руднику дороги и имеет способность в рассуждении, что хорошо тамошнего рудника и вновь отысканные дороги знает». На что начальник рудников и заводов округа ответствовал: «Из оных которую он удобнейшее считает, особо чтоб миновать те переправы (хотя с некоторою и околицею) показать и препроводить оного Кузнечевского, а затем оного Маханова на нынешнее лето от работы уволить и велеть стараться в отыскании способнейшей дороги, непременно и особо чтоб миновать переправы через реку Ульбу; оставя ему на сие время проводимое по окладу его жалованье и обнадежа – ежели им способная дорога сыщется, то и сверх того дано будет пристойное награждение»…
В тот же день Игнатий Кузнечевский получил пропускной билет для предъявления командующим, имеющим по линии в тех местах стражу, на доставку из деревни Секисовской Риддерскому руднику казенного провианту и обратно с того рудника сортированных руд «на собственных его пятнадцати или более лошадях и повозках с работниками».
Кстати, финансовые дела в Колыванской Горной экспедиции, как и вообще в Колывано-Воскресенских рудников конторе были под особым контролем «господина начальника заводов». Сохранилась роспись о выданных риддерскому маркшейдеру Гериху денег в прогоны. Направляя последнего для осмотра рудничных горных работ и по прочим обстоятельствам 20 июля 1790 года, Качка предписывает выдавать ему из казны в прогоны на две лошади, если его разъезды в случае надобности превысят расстояние более пятидесяти верст. На меньшее расстояние «самому ему в рассуждении получаемых им рационов ездить на своих лошадях. Но в случае надобности под ученика и инструменты давать двух казенных лошадей. В следствие… проезда его, Гериха, до помянутого Риддерского рудника с учениками, следующими для исполнения по назначенной должности, припасами и инструментами надлежащим трактом по числу сто девяносто четырех верст на две лошади… выдано в прогоны денег семь рублей семьдесят шесть копеек».
Вернувшись из нелегкой поездки Герих рапортовал Делиль Дела Кроеру, что при оном руднике работы «продолжаются в соответствии учиненного напредь сего распоряжения с надлежащим успехом». От почвы гезенга и с горизонта Спасской штольни по протяжению рудной жилы пройдено тридцать четыре сажени, заложены два разведочных квершлага по одной сажени длиной. Риддерскому приставу, унтершихтмейстеру Михаилу Коновалову, приказано продолжать работу ортами, пока протяжение руд не окончится; квершлагами же пресечь жилу до лежачего бока и опуститься вглубь гезенгом; медные и свинцоватые руды «полагать особо» по сто пудов каждого сорта, отсортировать, снять пробы, составить роспись. Герих констатировал, что на момент его отъезда по руднику выработано в глубину до двенадцати, в длину до тридцати четырех сажен. Жила нигде не пресекалась «кроме одного пережима между твердых кварцевых глыб». И все же в своем последующем рапорте Н.Д.Делиль Дела Кроер резюмирует, что «не будучи еще вдаль обстоятельно открыта (жила, М.Н.) утвердительной благонадежности не заключает». Зато он с удовлетворением докладывает об осмотре бергайером Махановым дороги на рудник, «против прежде найденных она оказалась удобнее, тем паче, что все большие горы и броды минованы быть могут и с возами без нужды можно будет проезжать… Только требуется верст на пятнадцать нарочитой расчистки лесов и терновников. В одном же месте следует скопать косогор сажен на шестнадцать, для исправленья чего и снаряжны были с Риддерского рудника служащие, оставив единственно для караула трех человек».
Организация вывозки руды с Риддерского рудника на Локтевский плавильный завод к концу 1790 года дала весьма положительные результаты, в частности было выплавлено чистого серебра 11 фунтов, 2 золотника и 32 доли, не считая меди и свинца. Это был несомненный успех предприятия. В связи с чем 11 февраля 1791 года состоялось заседание Горного Совета Колывано-Воскресенских заводов, куда был приглашен и Филипп Филиппович Риддер. Основным вопросом стояла дальнейшая разведка Риддерского рудника, увеличение добычи руд, организация их вывоза рудовозами в литейный завод для испытания плавкой и завершение обустройства «способной» дороги. {pagebreak}

16. ПОД РУКОВОДСТВОМ РИДДЕРА

Следует отметить, что в то время промышленные крепостные делились на две категории: профессиональных рабочих (бергайеров-рудокопщиков) и служителей (работников прочих специальностей – плотников, каменщиков, кузнецов и т.п.). Согласно рапорту действовавшего пристава Риддерского рудника Коновалова, плановую деятельность рудника могли бы обеспечить 36 человек, из которых «до сего… со смотрителем бергайером Галкиным состояло 19-ть». Поэтому, по решению Горного Совета туда в мае со Змеиногорского рудника было командировано еще семнадцать служителей и сверх того унтер-штейгер Григорий Горбунов». А при том, для осмотру производимых при оном руднике работ посланы господа гиттенфервальтер Риддер, бергешворен Фелинер» и пробирный ученик Тимофей Бурнашов (для организации процесса опробирования добываемых руд перед отправкой их рудовозами на литейный завод). Сверх того, по назначению Фелинера, после его ознакомления с состоянием дел на руднике, было отправлено еще тридцать пять человек, в том числе шесть плотников.
В прямое подчинение Риддеру, для завершения недоконченной к руднику части дороги, особо командировали пятнадцать человек. Из ранее присланных «на первый случай» он употребил двадцать семь человек, приставив остальных к разбору и добыче руды, дабы по приезду назначенных рудовозов в июне или к половине мая «в отпуске оных никакой остановки быть не могло».
Распределив людей по работам, Фелинер возвратился на Змеиногорский рудник, а Риддер «впредь до повеления остался на Риддерском руднике», фактическим руководителем его.
Расчистку дороги Филиппу Филипповичу рекомендовали начать по горе Толстушке, «продолжая к Большой Черемшанке до повороту к бродам…» учитывая то, что ему необходимо следить и за производством работ при руднике, канцелярия определила «находящегося там унтер-шихтмейстера Коновалова к смотрению за означенною расчисткою употребить, приказав ему, чтоб за обращающимися при том служителям смотрение иметь, и дабы каждый свой урок непременно справил – взыскивать». Впрочем, канцеляристы напоминали и о том, что в прошлом, 1790 году, сам Коновалов с работой по очистке дороги не справился и доверяли Ф.Риддеру осмотреть «как можно старательнее и ту часть исправить».На раздачу служителям жалованья и прочие обыкновенные расходы Филиппу Филипповичу выделили двести рублей («с запискою в расход денежной казны»). Сверх этого, «если потребуется на находящихся при расчистке дороги служителей провиант, то получить оной из числа закупленного в 1788 году для Риддерского рудника у жителей деревень Секисовской и Бобровки, которого поныне считается вполне довольно». (К примеру, в непоставке из Секисовской деревни значилось 389 пудов 10 фунтов ржаной муки, М.Н.).
Тем временем берггешворен Фелинер настоял на отправке на Риддерский рудник для ускорения разбора руд еще восьми человек, молодых бергайеров. 29 мая они отбыли со Змеиногорского рудника и не замедливши «были употреблены» по прибытии на место.
Тимофей Бурнашов, только год проучившийся в Барнаульском Горном училище, немедленно учредил на руднике для проб лабораторию, а затем «с первого раза», как отмечал он позднее в своей автобиографии, от бывшего командиром господина Риддера «такое к себе расположение и доверенность завоевал, что он поручил мне кроме опробования руд и сортировки, управление командою и вообще всею хозяйственной частью» (двадцати лет от роду, М.Н.). И это при том, что помимо бывшего пристава Коновалова, ему были командированы «двое из старых и надежных служителей, чтоб… они, яко старшие, за исправною работу и неленостное обращение прочих отвечать могли».
К чести Ф.Риддера, он был разумным руководителем и помимо юного Бурнашова смело выдвинул к руководству работами по добыче руд и штейгерского ученика (унтер-штейгера) Горбунова.
Руководя горными работами, Филипп Филиппович по горизонту Спасской штольни восточным и западным флигель-ортами открыл простирание руд длиною по прямой линии до тридцати пяти сажен с последующим углублением Спасским и Благовещенским гезенгами. «Ежели от стеснения воздуха и скопляющейся воды препятствия не будет, - писал тогда Риддер, - и простирание в глубину руд позволит углубиться не менее девяти сажен… (то) для разведки руд флигель-орты по простиранию заложить». Другими словами, основатель рудника работал над проходкой нового горизонта будущей Благовещенской шахты, при этом исподволь внедряя усовершенствованные методы труда: вводит на добыче руды шпуровое бурение и отбойку обуренной руды с помощью пороха; вместо двухсменной работы назначает трехсменную; в режим работы каждого месяца вводится «гульная» неделя, или неделя отгулов; на смену рудоносам и их носилкам пришли откатчики с тачками; появилась централизованная коннодействующая откатка и подъем руды; заработали ручные насосы более интенсивной откачки воды.
Летом 1791 года на Риддерском руднике работало на одной только добыче руды и переборке 83 человека, за год ими было добыто 117948 пудов руды. 4 октября начальник Колывано-Воскресенских рудников конторы Н.Д.Делиль Дела Кроер предписал: «Состоящую в ведении... господина гиттенфервальтера Риддера всю команду, оставшуюся от расходов денежную казну, порох и провиант, приняв и проверя все с числимися там, инструменты и материалы, за общею подписью доставить в контору… Прикомандированных туда для разбору руды из молодых бергайеров восемь человек с находившимся там пробирным учеником Бурнашовым отправить при рапорте в контору…, гиттенфервальтеру Риддеру приказано явиться в Змеиногорский рудник».
Работы по обустройству новой дороги благополучно завершались. При впадении реки Луговатки (Луговой) в Тихую, вместо унесенного паводком моста, по распоряжению Ф.Риддера была оборудована паромная переправа. Слаженная работа рудовозов позволила организовать на Локтевском руднике выплавку металлов из нее. На запрос Горной экспедиции о содержании металлов в риддерской руде обергиттенфервальтер Майшнер сообщал, что из десяти миллионов «таковой» извлекается 1300 пудов серебра и до миллиона пудов свинца, не говоря уже о меди, золоте и других металлах. 22 октября 1791 года Риддер рапортует Качке: «Во исполнение повеления Вашего высокородия от 26-го апреля с-г под № 580 в бытность мою сего лета при Риддерском руднике, о приискании здесь рудных приисков, сколько можно старание прилагал, как сам, равно и через посланных Семена Маханова и Василия Ефремова (для организации «безостановочных работ» был приставлен еще и берггешворен Шрамм, М.Н.), почему и разведка учинена в трех местах, и что оказалось по оным, при сем прилагаю описание. Взятые с тех мест штуфы при сем Вашему высокородию представляю». По итогам «риддерского», 1791 года, Риддерский рудник дал Кабинету 16 пудов, 15 фунтов, 95 золотников и 32 доли чистого серебра (!), самому руководителю работ жалуется чин маркшейдера и он приступает в исправлению обязанностей присутствующего в Змеиногорской конторе по командной части. {pagebreak}

17. РЯДОМ С РИДДЕРОМ

Уже упомянутый выше Тимофей Степанович Бурнашов пишет в своих воспоминаниях о Филиппе Филипповиче, что после совместной работы на Риддерском руднике в лето 1791 года «исправным и точным исполнением всего (Бурнашовым, М.Н.) он (Риддер, М.Н.) был столь доволен, что сделался истинным моим благодетелем. И как он… по прошествии того лета был сменен оттуда другим офицером, то и я, для окончания начатых перед сим в Барнаульском училище наук, оттуда им взят был и отправлен в Барнаул с особенной рекомендацией к его родным о неоставлении меня в случае нужды. Причем подарил он мне отличную мундирную пару и даже шляпу…». Значит, семья Ф.Риддера постоянно проживала в Барнауле, в то время как сам Филипп Филиппович служебные дела исправлял в Змеиногорске.
По истечению зимы 1791-92 годов Т.С.Бурнашов вновь выезжает на Риддерский рудник, но уже в качестве помощника справлявшего обязанности пристава рудника берггешворена Григория Тихобаева, получив при этом «строжайшее приказание, дабы не только не пускаться в какие-либо злоупотребления по службе, напротив того, если бы что было такое со стороны офицера (Тихобаева, М.Н.), то доносить бы о том прямо начальнику заводов». Спустя два года, 27 августа 1794 года, любимый ученик Риддера с секретной миссией едет из Омска «в Ташкентию» в «експедицию для узнания сего края во всех отношениях». В 1795 и 1800 годах вновь посещает Среднюю Азию, по возвращению определяется горным штаб-офицером, правителем дел при начальнике Колывано-Воскресенских заводов генерале Чулкове. В 1810 году назначается на должность управляющего Локтевским заводом. 20 мая 1821 берггауптман Бурнашов становится начальником Нерчинских заводов, где вынужден был выполнять Высочайшие Указы о режиме содержания декабристов, сосланных на каторжные работы в Забайкалье. В 1832 году Тимофей Степанович получает отставку от службы, переезжает в Москву, становится действительным членом двух научных обществ и в 1856 году пишет свою знаменитую «Автобиографию исследователя Средней Азии на рубеже ХУШ-Х1Х вв», где очень тепло отзывается о своем учителе и друге Филиппе Филипповиче Риддере.
По своему замечательно складывалась и судьба одного из руководителей поисковой партии сезона 1786 года П.И.Шангина, который в течение ряда лет провел в верховьях Бухтармы, изучал окрестности Риддерского и Зыряновского рудников. С 1787 по 1799 годы он был начальником Салаирского рудника и Томского железоделательного завода. В 1793 году в журнале «Новый Север» (Германия) напечатал большую статью «Описание одного достопримечательного минералого-ботанического путешествия по высочайшим Алтайским горам». В 1795 году Российская Академия наук избрала П.И.Шангина своим членом-корреспондентом, он стал первым официально признанным ученым Алтая. {pagebreak}

18. БУДНИ РИДДЕРСКОГО РУДНИКА

На самом руднике, с легкой руки его первооткрывателя Филиппа Риддера, продолжались добычные и разведочные работы. Пристав Тихобаев, согласно «учиненному в прошлом году расписанию» начинает проходку Ивановского квершлага, однако открытие здесь руды оставляется без разведки. «А вместо того, из конца того квершлага Михайловским ортом, держась пустого глинистого слою главных руд, оставленных в правом боку, (в орте ж только небольшие тут инде гнезда оной видны) и дойдено под третий прорез, в котором богатые серебряные руды были». Весьма вероятно, что тогда проводилась выборочная отработка рудной залежи. Большую озабоченность у Тихобаева вызывали грунтовые воды, «ординарно скопляющиеся в сем руднике». Так, в Спасском гезенге встретились две большие трещины и в нарезанном там Васильевском флигель-орту «вода… с таким усилчивым стремлением скапливается, что одним ставом насосов управиться не можно… А по сим обстоятельствам остается главнейшим предметом – продолжать углублением назначенные до сего Спасский и Благовещенский гезенги, наблюдая с точностью, как в Спасском учреждены для выливки насосы, то чтоб в углубление его шло глубже Благовещенского…».
Для улучшения вентиляции горных выработок, «обращения воздуха», проходится Воскресенский флигель-орт, а «для разведки толстоты руд» – Аврамовский квершлаг, почти по одному направлению с Андреевским флигель-ортом. Под третий прорез на восток закладывается Яковлевский орт, «чем и толстота руд пресечется; так же, ежеле открытые в третьем прорезе руды вглубь простираются, они пресечены быть могут».
Интересна осторожная позиция во всех производимых работах неутомимого командира Колыванских рудников Н.Д.Делиль Дела Кроера: «… в главном простирании и протяжении руд никакой перемены не усматривается (из рапорта от 15 сентября 1792 года)». Вместе с тем Николай Дмитриевич «сверх означенных работ к выливке воды рекомендует установить третий став насосов. А по усилчивости воды, которая и стекает по жолобу шириною в три, а глубиною в два вершка, которой одному человеку осилить не можно, определять по два насоса, в три смены задолжится восемнадцать человек». Опытный горный чиновник делает раскладку рабочих в целом по руднику. Итак, полагая в смену в двух гезенгах по три, в флигель-ортах по два и в назначенных двух местах для разведки рудника - по одному; для выкатки руд, камней во всех местах – шесть, исключая кузнеца с работником и конюха – всего задолжится при оных горных работах шестьдесят шесть человек. При руднике числится только шестьдесят, почему и послано быть имеет, как для работ вдобавок, шесть». Николай Дмитриевич приоткрывает интересный факт, что «по неимению там смотрителей, которые хотя до сего и были, но ныне по открывшемуся делу находятся под судом…». Так, состоявший при разработке Риддерского рудника унтер-шихтмейстер Михаил Коновалов, «по смене с оного, в рассуждении принесенных от находящихся там служителей, в причинении им обид и в неудовольствии, жалоб, находился под воинским судом 1792 года ноября 27-го». С другой стороны, учитывая указание руководства «взыскивать» со служителей за непременное справление ими назначенного урока (рабочего задания, М.Н.) Коновалов и «взыскивал» чрезмерно строго, забывая о «ласковом обращении» с работниками.
Летом 1792 года поверхностная площадка Риддерского рудника оказалась изрядно заваленной ранее добытыми рудами и породой. Новые отвалы стали препятствием к продолжению горных работ и было принято решение с «нынешнего времени и пока ведреная и для мальчиков сносная погода продолжаться будет, с первого числа нынешнего (сентября) месяца всех рудоразборщиков использовать велено употребить к разбору отвалов».
Горными специалистами рассматривался вариант привода к руднику воды с речки Таловки, для обработки руд омывкою. Однако это оказалось «для первого случая весьма затруднительно, ибо требуется немалая плотина; копка канала более двух верст. Приведенная на рудник вода повысится до восьми сажен, что однако ж впредь, если рудник распространится, и скопляющаяся вода знатно умножится, с пользою употреблено быть может к устройству водовыливательной и рудоподъемной машин». На первый случай было решено использовать воду, стекающую по желобу Смоленской штольни, подняв ее уровень до двух аршин, «да подле горы к четвертому прорезу столько же... Если же впредь большее количество (воды) в обработку руд употребить понадобится, то... можно привести из речки Быструшки к ныне устроенному мосту на речке Филипповке». Для определения места будущего канала, измерения его размеров под наблюдением пристава Тихобаева на Риддерский рудник откомандировывается маркшейдерский ученик Иван Деревцов, который по завершению работ рапортом от 4-го сентября донес, что «по измерению оказалась речка Быструшка выше Филипповки имеется девять аршин и канал прокопать причитается длиною около шестисот сажен, глубиною – через увал – с небольшим два аршина, семьдесят пять сажен. А в прочих местах не глубже одного аршина». К расчетам прилагались подробные чертежи с примерным планом «партикулярного строения». {pagebreak}

19. УЛЬБИНСКОЕ КРУТОГОРЬЕ

Не оставалась без внимания и проложенная под руководством Риддера вновь назначенная дорога «для объезду бродов и горы, называемой Горюшей». Ее все спрямляли и улучшали копкою возле Ульбы «горюшенского» косогора. «Как означенная гора, примыкающая к самой реке тремя утесами и почти перпендикулярными мысами, высотою от пяти до пятнадцати сажен, прерывающимися двумя крутыми буераками, (которые) в подножии ни малейшего скату не имеют, - то ежели дорогу расположить в четыре аршина шириною, (то) в высоту снимать потребуется не менее как до десяти аршин и более». Устроители дороги были обеспокоены тем, что снятие дерна в мелкослойных мысах лишит их почвенной подпоры, эти участки будут разрушаться и осыпаться, «и сумнение наводит… без большего затруднения работы исполнить». В то же время объезд брода на реке Тихой представлялся не нужным, «ибо вешняя вода, называемая «снежица» – а потом и коренная – не более трех недель и не далее исходу мая продолжается, в которое время больших проездов не бывает, для какового времени при устье речки Луговой можно сделать небольшой на двух или трех батах паром».
23 июля 1792 года Г.С.Качка, описывая свое путешествие на Риддерский рудник, отмечал: «Проезжая к тому руднику по дороге меж первым и вторым поселением горных служителей, престарелых и инвалидов (Черемшанка и Бутаково, М.Н.), гора глинистая, называемая Горюшей, на которую с рудника едучи подниматься должно, хотя местами сколько можно скопана и выравнивана, но на крутизне своей делает великое затруднение рудовозу – подвоз 20-ти пудовой (повозки) требует по четыре или пять лошадей для подъему на оную подпрягать. А когда дождливая погода, то должны стоять, пока оная минует и подсохнет… Я подымался на оную в хорошую погоду, да и на доброй верховой лошади 12-ть, а почти пустую мою кибитку четыре лошади в 18-ть минут подняли».
Гаврила Симонович пишет, что и Тихобаев и разные бергалы, в том числе Семен Маханов, уверяли его, «что оную гору и многие мосты можно миновать если дорогу провести подле реки Ульбы берегом, потребуется только в некоторых местах скопы сделать. Состоящие к той реке утесы шиферные ломать и спускать в реку, чем де и дорога убавится до двенадцати верст». Качка настоятельно требует дорогу исправить, сделать ее описание, рассчитать трудоемкость предстоящих работ, расход предполагаемых средств; для чего и здесь рекомендует «послать одного знающего человека из унтер-шихтмейстеров или маркшейдерских учеников». Спустя некоторое время на стол Качки лег довольно интересный документ, составленный унтер-шихтмейстером Михайлой Потаповым: «Примерное расчисление для проложения вновь назначаемой от Риддерского рудника дороги. 1-е. Для минования имеющихся подле речки Тихой в бору проток; для перевозки в вешнее время или большеводие повозок на реке Тихой (так называемом на Тихом Плесе) сделать на двух ботах паром – 6 человек в 20 дней (120 чел.дней); по переезде той реки по правую сторону течения оной для объезду двух логов сделать небольшие два, косогорами по мягкой земле, скопа длиною по пятьдесят сажен и по над дорогой кустарников вырубить – 5 человек в 10 дней (50 чел.дней); на речке Долинной и двух ключиках сделать деревянные мосты – 5 человек в 4 дня (20 чел.дней); через последний мыс, в который ударяет река Тихая, косогор скопать здесь по мягкой земле длиною восемьдесят сажен – 5 человек в 6 дней (30 чел.дней).
2-е. От селения Бутаково для избежания проезду через гору, называемую Горюшей: с нынешней дороги, не доезжая от селения Бутаково Бутачихинского моста расстоянием одну версту, на устье той речки Бутачихи новую дорогу расчистить большею частью мелкою порослью и кустарником всего две с четвертью версты, к чему заложить следует 4 человека на три дни (12 чел.дней); через речку Бутачиху мост построить или старый перенести – 6 человек в 10 дней (60 чел.дней); по правую сторону реки Ульбы шиферными утесами дорогу скопать, мягким трехсотпятидесятисаженным толстослойным шифером, двести восемьдесят сажен шириною, на три с половиною аршина глубиною, по верхнему берегу на четыре с половиной аршина – всего 630 сажен – по каковой породе могут сделать по мягкому 3 человека, а по крупнослоистому шиферу 3 человека, в каждый день по одной сажени причем произойдет (1365 чел.дней); для проклепки и поправки железного инструмента на два месяца два человека, знающих кузнечное дело (120 челюдней). Итого: 1557 чел.дней». Здесь же следовала, составленная Михайлой Потаповым роспись припасов и инструментов, потребных на 25 человек: каел – 30, гребков – 15, клиньев – 25, балд – 15, лотков – 15, корытцев – 10, топоров – 10, лопат – 5, канату сажен – 15; на случай для разбурки встретившихся невидимых торосов и больших каменьев: буров горных – 50, молотков буровиков – 10, чищалок – 10, забойников – 10, штревлей – 10, пороху четыре пуда, пристойное число затравок и серинок, кузнечный же инструмент можно будет задолжить с Риддерского рудника».
2 июня 1792 года, справляющий обязанности пристава, Григорий Тихобаев составляет ведомость «о числе состоящем при Риддерском руднике по списку людей, денежной казны, провианта, материалов, припасов и инструментов». На вышеуказанное число при руднике состояло: один штейгерский ученик, шестьдесят два бергайера, один кузнец, один конюх, один горный работник, восемь рудоразборщиков, восемь шпальников – всего восемьдесят три человека. «Из того раскомандированы у добычи руд внутрь горы… при углублении гезенгами: Спасским – четыре человека, Благовещенским – шесть человек. При продолжении ортов: Андреевского – два человека, Абрамовского – два человека, Николаевского – два человека. При горных работах: у выливки воды ручными насосами – восемь человек, употребления машин – один человек, у крепежных работ и делании чулана – четыре человека, у возки бревен и угля – два человека, у приготовления разных припасов – один человек, в кузнице у проклепки инструментов – два человека, у разбору руд – восемнадцать человек. У рубки дров и «назжжении» угля - один человек, у сверления насосных труб - три человека, у «поправлении» мостов по дороге – два человека, у ломки брекчии – три человека, у содержании записок – один человек, у бритья служителей и пользования больных – один человек, больных (при здешнем руднике четверо) при Змеиногорском лазарете – один человек, уволенных на отработанной при трехсменной работе - пятнадцать». В рудничной денежной казне из июня в июль переходило 664 рубля 82 с тремя четвертями копейки. Сверх того в долгу состояло «на посельщика выданные из казны для хлебопашества железные вещи (очевидно, казенные плуг, борона и т.п.)» на 42 рубля 16 копеек. В припасах за рудничным складом числились: мука ржаная (1736 пуд.), соль (66 пуд.), порох (16 пуд.), свечи (57 пуд.), сера горючая (8 фунтов), нитки пеньковые (12 фунт.), железо полосой (13 пуд. 26 фунт.), железо плющенное колесочное и тачечное (18 пуд. 73 фунт.), сталь (7 пуд.30 фунт.), уклад (8 пуд.), канат новый (4 сажен), ветхий (7 сажен), буров (758 шт.), балд больших и малых (28 шт.), гребков (34 шт.), клиньев (95 шт.), каел (53 шт.), кирочек (154 шт.), лопат круглых (16 шт.), кос сенокосных (6 шт.), молотков буровых и разборных (42 шт.), топоров (13 шт.), штревлей красномедных (32 шт.), чищалок (30 шт.), забойников (20 шт.), кож дубленых и чарошных (12 пуд.), труб насосных чугунных (9 шт.), смолы (6 ведер), дегтя (8 ведер), бревен сосновых (10 шт.), бадей окованных железом (6 шт.), один двухпудовый безмен, крюков распильных три пары, ломов (16 шт.), одно шурупчатое напарье, напарья к сверлению труб шурупчатых два и ложчатых пять, один пазник, два скобеля, тачек окованных железом 11 шт, два точила, один красномедный патрон и бумага писчая 30 (пачек)», - надо отдать должное организаторам работ на Риддерском руднике – список складского хранения довольно широк.
В наличие на 1 июля 1792 года было зарегистрировано 236715 пудов несортированных руд и 40134 пуда – сортированных. Сверх того на Алейский и Локтевский плавильные заводы в то лето уже было отпущено с рудовозами 18428 пудов сортированных руд. {pagebreak}

20. ЖИТЬЕ-БЫТЬЕ БЕРГАЛЬСКОЕ

В то же время на должность нового пристава рудника Г.С.Качка назначает штейгера Сметанина, одобренного правлением Семеновского рудника и дает ему указание быть готовым к лету 1793 года принять дела. А пока рекомендует Н.Д.Делиль Дела Кроеру при поездке к берегу Филипповки взять Сметанина с собой «обозреть, узнать тамошнее место, дабы по тому свое расположение сделать мог».
Риддерский рудник, как и все алтайские рудники ХУШ века, был предприятием мануфактурного типа, где господствовал ручной труд бергайеров и приписных крестьян.
Производственный процесс начинался в забоях, где бергайеры забурниками, бурами и молотами выбивали в горной породе скважины – один из них держал бур на плече, стоя на коленях, другой – из-за спины первого, тоже на коленях, - ударяя молотом по буру. С помощью пороховых желобков в пробитый шпур затравливали пороховой заряд, затем «монтировали» затравку - запал и серинками (спичками) производили взрыв. «Порохострельный» способ разработки был единственной заменой мускульной силы на руднике с 1791 года. После взрыва глыбы отбитой горной массы дробили вручную: рудобойными молотками, клиньями, кирками. От твердости породы зависела норма рудокопа.
Рудоносы, а позднее – рудооткатчики, в одноколесных тачках доставляли руду к шахтному стволу, над которым действовал ручной ворот – высший предел механизации рудоподъема того времени. На-гора руду сортировали, в зависимости от содержания металлов в ней, дробя молотками на мелкие куски, удаляя «убогую» руду и пустую породу: взрослые рудоразборщики обязаны были отработать «урок» – разобрать 26 пудов горной массы, а подростки и дети – до 6 пудов. В первые годы на Риддерском руднике разобранная руда складировалась на рудничном дворе. На этом процесс добычи руды завершался.
Труднорешаемым был вопрос о рабочей силе. Во времена начальных сезонных работ команда работных людей формировалась Локтевской заводской конторой, затем пополнялась посредством рекрутских наборов, естественного роста категории мастеровых или горнозаводских служителей, которые вместе со своим потомством определялись к пожизненному исполнению горных работ. Их трудовая жизнь начиналась с раннего детства: 8-12-летние мальчики посещали заводскую школу, получая самый минимальный запас знаний; в каникулярное время работали на разборке и сортировке руды, получая по 4-5 копеек за норму 5-6 пудов. Об этом свидетельствует «Роспись определенным к разбору руд школьникам с положенною оным платою», составленная на Риддерском руднике в 1792 году.
С 12 лет мальчики причислялись к рабочей команде и до 18 лет составляли разряд рабочих-«малолетов», «их должно использовать токмо к разбору руд и другим легким занятиям». В 18 лет они, «по укреплению сил», переходили в разряд мастеровых и до глубокой старости работали «в горе».
На протяжении всей своей жизни мастеровые состояли в рабочей команде, возглавляемой горными офицерами. Бергайеры, не имевшие семей, жили в казенном доме или «на постое у обывателей», семейные могли иметь собственные дома с небольшими усадьбами. Однако, даже в свободное время от работы, им строжайше запрещалось без разрешения начальства покидать территорию Риддерского рудника, покупать какие-либо вещи или скот; в ночное время выходить из своего жилья. Работали горно-заводские служители по двенадцать часов в сутки в две смены: с пяти часов утра до пяти часов вечера первую неделю и с пяти часов вечера до пяти часов утра во вторую неделю (третья неделя была «гулевой»). Положение усугублялось тем, что наряду с невыносимо тяжелыми условиями труда, тяжелыми были и условия быта мастеровых. Следствием возникали две крайности – либо «побеги из службы» мастеровых, либо пьянство их. Причем первое считалось самым тяжелым преступлением. Г.С.Качка при осмотре вверенных рудников в 1790-1791 годах пришел к выводу, что чаще всего совершают побеги и пьянствуют служители трехсменной работы, которые семь дней свободны и находятся без всякого присмотра, что дает им возможность «не токмо между собой соглашаться, но убраться на немалые расстояния». Начальник Колывано-Воскресенских заводов, во избежание подобного, предписывает набранных рекрутов в первый год «не отлучать от команды и в свободное время читать им пристойные пункты воинского артикула с надлежащим толкованием, а между тем приучать их к должности и честному поведению» Качка приказывает учинить надзор в кабаках и домах в местах «сходбищ» особенно усилить наблюдение за «сумнительными» в поведении людьми, ведущими «непристойные разговоры, клонящими к побегам, воровствам и другим бездельничествам» – их немедленно брать под стражу и наказывать штрафом, лишением свободной («гульной») недели и зарабатывания дополнительных денег в праздничные дни. Обо всем этом доводить до сведения всей команды, «чтобы и другие, то ведая, от подобных пороков воздержались». Следует добавить, что в Х1Х веке формулярные списки горнозаводских служителей Риддерского рудника стали раскрывать систему «нововведений» в наказаниях бергалов: их бичевали, секли прутьями, били «тростьми и батожьем», хлестали розгами, гоняли сквозь строй шпицрутенов. Однако, они все равно снова бежали или брали на себя «напрасные высказательства смертного убийства», за что полагалась ссылка в каторжные работы – мастеровые предпочитали постылому существованию даже каторгу.
С другой стороны источником пополнения рабочей силы на руднике были окрестные деревни: Секисовка, Бобровка, Черемшанка, Бутаково и другие. Некоторые из их жителей порой проявляли похвальные инициативы. Так, в 1795 году крестьянин Корней Троеглазов «со товарищи» (всего десять человек) испросили разрешения переселиться из села Секисовки в «способное место» на дороге к Риддерскому руднику.
Помимо обеспечения продовольствием и многими видами сырья (лес, кожа, сало, холст), в обязанности крестьян, приписанных к руднику, входили три вида обязательных работ: перевозка грузов частным извозом; рубка дров для выжега угля, необходимого для кузни; починка или постройка заводских строений и плотины «в том единственном случае, когда оные от пожара или наводнения повреждены будут». Всего в конце ХУШ века к Горной администрации Колывано-Воскресенских рудников и заводов было приписано 4789 крестьянских душ. {pagebreak}

21. МОСТЫ НА ДОРОГЕ

Наличие постоянной, хотя местами и «затруднительной», дороги позволило наладить круглогодичное сообщение Риддерского рудника с Колывано-Воскресенской конторой. В зиму 1792 года, 23 декабря, туда с инспекторским осмотром производимых горных работ прибыл маркшейдер Герих. По его мнению, пристав Тихобаев «помянутые работы» организовал согласно принятому ранее расписанию. Особую озабоченность вызвала накопляющася в Спасском гезенге вода, которая «так сильно притечение сквозь полости кварца имеет, что установленными в три става девятью насосами (при чем в каждую смену с машинистом употребляется по пятнадцати, а в три смены – сорок пять человек) с великим трудом отливать можно». Очевидно, сказывалась большая обводненность почв, связанная с близостью бассейна рек Филипповки, Таловки, Быструхи и других. Даже при организации водоотливных работ за один час затоплялось до девяти вершков подземных выработок.
Еще в бытность Филиппа Риддера приставом рудника, внедренная им в практику трехсменная работа, на момент прибытия Гериха задействовала семьдесят пять человек, один из которых находился «у зрения угла», то есть осуществлял контроль за точным исполнением плановых направлений горных работ. Тихобаев и Герих принимают решение, чтобы постоянно держать уровень грунтовых вод на максимально допустимой мере, работы по их откачке в Спасском гезенге остановить, нижний став насосов уничтожить. В каждую смену девятью служителями в Спасском флигель-орту «воду содержать двумя ставами насосов на мере». Здесь же дается указание о начале работ на висячий бок рудного тела с проходкой квершлага по толстоте руд.
Оба горных чиновника предписали остающимися от ныне назначенных работ людьми, «впредь до резолюции», руководить строго по росписи, данной 1 сентября 1792 года; « о успехе в выливке воды каждую седмицу в контору рапортовать. Остальными людьми не упустить в положенных местах добычу и разведку руд производить». 8 января 1793 года рапорт о состоянии дел на Риддерском руднике в зиму 1792-93 годов был отправлен в Колывано-Воскресенскую контору.
С ноября 1794 года Филипп Филиппович Риддер становится членом канцелярии Колывано-Воскресенских заводов. 1 декабря 1792 года он был повышен в чине до маркшейдера. Проживает в Барнауле. Занятие делами Риддерского рудника разнообразят его чиновничьи будни. Он узнает из донесений о том, что в лето 1795 года над Благовещенской шахтой устроили коннодействующую водовыливательную и рудоподъемную машину (в апреле начали делать углубление под нее); построили кузню, салотопню (к маканию сальных свеч был приставлен старик из беглых); рудник собрал хороший урожай фуражных культур (пахали сохами). С Семеновского рудника на Благовещенскую трейб-шахту перенесли сарай, построенный из лиственного лесу длиною 3 5/8, шириною 4 1/3 саженей, покрытый сосновым тесом. «В середине оного сарая чулан забран из горбиннику для инструментов» (из донесения обер-гиттенфервальтера К.Д.Фролова 17 апреля 1796 года). 23 июля 1795 года штейгер Сметанин доносит в экспедицию о том, что в двенадцати верстах от Риддерского рудника через реку Тихую построен мост «и второй через оной же речки протоку». Через год, 30 апреля 1796 года, экспедицией было повелено построить при руднике и по дороге от оного к Змеиногорскому руднику мосты. Строительство их велось спешно – уже к 12 июля к рапорту Фролова прикладывается опись, в которой значится четырнадцать построенных мостов только до поселья Бутаково, в том числе: один от Спасской штольни к реке Филипповке через луг на сваях для ходу в вешнее время служителям на работу длиною сто двадцать семь сажен; один через речку Филипповку длиной двенадцать сажен; два через болото в версте от рудника длиною сорок три сажени и шесть сажен -–всего на протяжении 74 версты 81 мост. Только через речку Черемшанку было проложено 25 мостов и еще 26 мостов через впадающие в нее ключи.
26 марта 1796 года Риддер вместе с Г.С.Качкой, К.Х.Бером и В.С.Чулковым рассматривает рапорт пристава Риддерского рудника, обер-штейгера Григория Сметанина от 17 марта того же года о состоянии назначенных для добычи и разведки руды мест. Авторитетная комиссия отметила, что некоторые из них «прохождением окончены», а некоторые еще «приходятся к окончанию». Сметанин испрашивал повеления о проходке штреков из концов Андреевского и Никитского флигель-ортов по простирающимся рудам и, с целью улучшения циркуляции воздуха в Благовещенской шахте, соединить с ее стволом двумя ортами Никитский флигель-орт. Эти работы должны были помочь еще более утвердиться в «дальнейшей сего рудника благонадежности». По специально подготовленной к 1 марта справке при Риддерском руднике руд по наличию состояло разобранных, годных к отпуску на плавильные заводы Алейский и Локтевский – 111398 пудов, не разобранных – 289482 пуда. Из неразобранных в 1795 году в разбор употреблено 85200 пудов. «По разбору таковых же к отпуску на завод годных получено 32986 пудов». Члены Горного Совета рекомендовали Сметанину «находящихся при том руднике горных служителей располагать не по ненужным местам, а употреблять с надлежащей пользой…». Вследствие этого было приказано приставу употребить все способы к скорейшему, «сколько возможно», углублению Благовещенской шахты. А соразмерно сему и служителей расположить так, «чтобы оное происходило с настоящим успехом, без всякой остановки…, а затем буде от сих назначенные к произведению горных работ и прочих при руднике нужных исправностей служители, оставлены будут при оных, смотря по обстоятельствам и времени, как оное (лето. М.Н.) уже приближается к разбору добытых и добываемых руд». {pagebreak}

22. ПЕРВЫЙ «ВИД» РИДДЕРСКОГО РУДНИКА

Взойдя на Российский престол в 1796 году император Павел 1, возобновил действие системы государственного управления горнодобывающими и металлургическими предприятиями, лично курирует деятельность Берг-Коллегии и Горного училища Санкт-Петербурга, дает ряд конкретных поручений по организации новых поисковых партий, выполнению исследований в области металлургии редких металлов.
Летом того года при руднике работала группа естествоиспытателей во главе с обергиттенфервальтером Шангиным и бывшим маркшейдерским учеником, выходцем из сержантских детей, унтер-шихтмейстером Иваном Абросимовичем Деревцовым. Которые «находились за подробным описанием и собиранием цветных камней по Убе, Ульбе и окружающим белкам».
Через год маркшейдер Иван Майшнер в окрестностях Риддерского рудника сделал описание лесных пород и припасов, выполнил первый рисунок «вида» Риддерского рудника и его окрестностей. Автор, естественно, выполнял конкретную задачу – показать что из себя представляет само поселение и производственная часть. Его менее всего интересовали живописные реалии алтайской природы. Поэтому «угол зрения» Майшнера отобразил на листке бумаги в одном изобразительном ряду «горы Убинские» и «горы Ульбинские», позволил запараллелить в одной плоскости все реки предгорной части котловины: Громатуху, Хариузовку, Быструху, Филипповку.

На переднем плане речка Филипповка, запруженная плотиной, у которой стоит «мушная мельница». Противоположный берег заняли двадцать крестьянских пятистенок алтайского типа. Обнесенных высоким забором; рядом бани, амбары, конюшни. Один из домиков помечен цифрой «6», он обнесен более высоким забором, имеет много подсобных служб. Надпись гласит: «Дом, в котором обитание имеет пристав, определенный к производству работ на руднике». Правее дома пристава – «хлебные магазины для покладания разных материалов».
В правом нижнем углу переднего плана автор изобразил Благовещенскую шахту в разрезе: виден ствол, штольня. От шахты проведен канал, по которому откаченные подземные воды спружаются в Филипповку; здесь конусообразные крыши надшахтных строений, рядом – рудоразборный двор с сортированной рудой и горный офицер в треугольной шляпе, кафтане, со шпагой и с тростью в руке, отдающий приказания рудоразборщикам.
Общий вид селения напоминает сибирский укрепленный острог среди тальниковых зарослей и лесов. И пронизан ощущением какой-то тоски. Можно легко представить, как на фоне этой безрадостной картины в 1796 году по решению схода мастеровых был убит пристав рудника Шрамм, отличавшийся особо жестоким отношением к работному люду. {pagebreak}

23. УБИНСКОЕ ВОЛНЕНИЕ

Одной из наиболее сложных задач в конце ХVIII века для администрации Колывано-Воскресенского горного округа стала транспортировка сортированной руды с рудников на заводы, решение которой не могло не затронуть интересы крестьян, живших близ этих рудников. Проблема заключалась в значительной отдаленности мест добычи от плавилен. Так например, от ближайшего Локтевского завода Николаевский рудник находился в 113 верстах, Риддерский рудник – в 200 верстах, а Зыряновский – аж в 398 верстах. Еще почти вдвое дальше располагался Барнаульский завод.
Указом от 3 марта 1797 года крестьяне Усть-Каменогорской, Крутоберезовской и Убинской волостей были приписаны к рудникам, откуда обязаны были своим гужевым транспортом доставлять руду на заводы. Царский вердикт вызвал открытое крестьянское волнение, для усмирения которого были вызваны рота солдат и отряд казаков. Интересы Горной администрации в дисциплинарной экспедиции представлял В.С.Чулков, по приказанию которого земский управитель Ахвердов собрал в Крутоберезовской земской избе сельских старост и по три представителя от каждой деревни из числа «лучших» людей. В это число попали и те крестьяне, которые сами не желали повиноваться властям. Тот же крестьянин Убинской слободы В.Иванов, узнав о приближении военного «усмирительного» отряда принародно кричал:
- Все это пустое! Нас, как малых детей вздумали устрашать!
А в деревне Красноярской М.Скоробогатов, поддерживаемый сотником Василием Шестахинским, старостой Ф.Зуевым и другими поселянами, говорил на сходке:
- Нас управитель заманивает в Крутоберезовскую земскую избу видно для того, чтоб нас к заводским работам принудить. Да мы посмотрим, есть ли у ево печатной указ?!
11 августа старосты и выборные собрались в земской избе. Настроение крестьян выразил Е.Гребнев из Усть-Каменогорской волости, который заявил, что «не токмо летом, но и зимой они не могут выполнять заводские работы», после чего «обще и порознь» крестьяне договорились письменного согласия не давать.
Тогда «усмирители» перешли от слов к делу.
Утром следующего дня, едва завидев выстроившийся у земской избы воинский отряд, крестьяне повиновались. Командир экспедиции приказал выпороть плетьми Е.Гребнева, Ф.Зуева и В.Иванова, «дабы наивящее они то почувствовать могли». Экзекуция завершилась подпиской согласительного документа старостами, выборными и крестьянами деревни Крутоберезовской.
Для приведения в повиновение всех крестьян убинской округи В.С.Чулков с воинским отрядом объехал остальные деревни. В Красноярской, «в страх другим, дабы впредь противиться не могли, наказаны плетьми» были М.Скоробогатов, сотник В.Шестахинский и пытавшийся их оправдать И.Бурнашов.
«По улике в дерзости своей признался и в страх другим (был) наказан плетьми» также крестьянин деревни Выдрихи П.Щипов за то, что накануне говорил:
- В нашей деревне, хотя всех крестьян пересекут, но под заводы не пойдем!
Весть о предпринятых Горной администрацией методов дисциплинарного воздействия, опережая воинскую команду, распространялась по пути ее следования и уже в других деревнях: Большереченской, Лосихе, Секисовской, Бобровке (приписанных к Риддерскому руднику) и других, представителей властей встречали с заранее заготовленными подписками. Так 4798 крестьянских душ были приписаны к Алтайским горным заводам и рудникам.
Позднее в своей жалобе царю они написали, что «употребляются безвременно в заводскую работу, а потому хлебопашества лишаются», и «без особливого именного Указа заводских работ исправлять не будут по то время, пока на посланную от них государю императору об освобождении их от тех работ просьбу не получат решения». Горная администрация на запрос Кабинета ответила, что, приводя крестьян в повиновение «употребила законом повеленные средства». {pagebreak}

24. ЗАБОТЫ ФЕДОРА СТАРКОВА

В 1797 году приставом к содержанию команды и заведыванию горным производством Риддерского рудника определяется один из участников поисковой партии Филиппа Риддера (бывший маркшейдерский ученик) унтер-шихтмейстер Федор Семенович Старков. 15 января 1798 года он ходатайствует о постройке нового двора для лошадей и волов, « что забран плетнем под увалом на топком месте», а также о постройке «необширной избы при оном для просушки конской упряжи и поправке оной», так как просушка «производится в казарме, где так же и вольные находятся с немалым оным стеснением и всегдашнею сыростью». 21 сентября Старков получает разрешение на производство означенных работ, о чем свидетельствует личное предписание Филиппа Риддера, записанное в журнале канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства.
14 июня Федор Семенович доносит об остановке коннодействующей машины при Риддерском руднике с 25 апреля по 16 мая из-за того, что Благовещенская шахта затопилась на один вершок. «Сему причина – когда имеющейся при руднике на речке Филипповке спруженной для мушной мельницы плотины (построенной обер-штейгером Сметаниным) воды была выпущена (в связи с весенним половодьем), то и в руднике выше означенной меры не поднималась. А паче потому, что оная в руднике стояла выше речки Филипповки на двадцать вершков и из горы свободно скатывалась в тое речку, а как вода в запруде заперта (земляным валом) и поднялась выше стоящей в горных работах на четыре вершка, то и затопила». На донесение последовал незамедлительный ответ: место для мельницы подыскать на другой речке.
Под руководством гауптмана К.Д.Фролова был «сочинен проект усовершенствования вододействуемой водовыливательной машины», ставшей последним детищем талантливого гидротехника. Согласно его схеме от реки Быструхи на семьсот сажен был прорыт канал, наполнивший бассейн, оборудованный возле Благовещенской шахты на высоте десяти сажен над почвой. Из бассейна вода пошла по деревянным трубам прямоугольного сечения к шахтному стволу и стала вращать установленное в пунштате наливное колесо, приводившее в движение через систему штанг насосы. Вода откачивалась в наклонную к Филипповке штольню до тысячи кубических футов в час. Построенный на Быструхе водозаборный шлюз назвали «флютверк». Работы производились под руководством кунст-штейгера Филиппа Стрижкова. 19 марта 1800 года канцелярист конторы Колывано-Воскресенских рудников сделал запись в «писчей книге»: «Пристав Риддерского рудника унтер-шихтмейстер Старков рапортом здешней конторе от 13 числа минувшего февраля доносит, что для расположенной при том руднике к строению вододействуемой водовыливательной машины пунштат с принадлежащим пространством работою кончал. А потому и требовал для устройства машины кунст-штейгера Стрижкова отправить. Вследствие чего, по резолюции здешней конторы он, Стрижков, в показанный рудник и отправлен, для проезду коего вперед и обратно по числу ста девяносто верст выдано на одну лошадь по деньге на версту – один рубль девяносто четыре копейки. И в подорожный сбор отложено три рубля восемьдесят восемь копеек…».
«Вододействующее колесо» Фролова-Стрижкова позволило к тому же запустить при руддворе Благовещенской шахты наклонную тележную дорогу от подъема до рудоразборки, а так же механизировать процесс раздува пламени и поднятия температуры в рудничной плавильне (воздушная цилиндрическая машина). Спустя годы Филипп Васильевич Стрижков (1769-1811 гг.) вошел в историю Алтая как мастер камнерезного дела. В 1802 году он основал Колывано-Воскресенскую шлифовальную фабрику, которая благодаря его изобретательности стала одним из центров русского и мирового камнерезного искусства. {pagebreak}

25. ВЫСОЧАЙШЕ ОПРОБОВАННОЕ МНЕНИЕ

2 февраля 1798 года Ф.Ф.Риддер получает очередное повышение в чине – становится обер-гиттенфервальтером 8-го класса. Почти ровно за год до этого , 23 февраля 1797 года, вышел Именной Высочайший Указ императора Павла 1 «О производстве награждения узаконенной платой всех приискателей рудников за выплавленные металлы». Высочайше опробованным мнением при назначении с казенной стороны партий за прииском руд было повелено: «Кто приищет руду золотую и серебряную и по разработке найдена будет благонадежность к построению завода или отвозу на имеющийся уже казенный завод и употреблению с пользою в проплавку, в таком случае приискателю и его наследникам платить за прииск с выплавленного чистого серебра от одного до двадцати пудов – по сорок рублей; от двадцати до пятидесяти пудов – двадцать рублей; а от пятидесяти и больше по десять рублей за каждый пуд. А золота, тоже чистого, от фунта до одного пуда – по двадцать пять рублей, а от пуда до десяти пудов и больше по два рубля пятьдесят копеек за каждый фунт. А с меди готовосделанной, то есть с чистой штыковой, от ста до трехсот и больше пудов – по двенадцать с половиной копеек с каждого пуда, покуда тот рудник выработан не будет. Только б тот прииск не подходил к приисканным от заводов казенным и ныне существующим рудникам ближе пятисот сажен со всех сторон, обнадежда при том рудоискателя, что таковые руды как в заводы доставляться, так и тамо плавиться будут с открытия рудника беспрерывно, пока плавка таких руд не будет Казне в убыток».
Следует, очевидно, напомнить, что в конфирмованном докладе (принявшем форму Указа) Кабинета Горной экспедиции от 12 января 1761 года было изображено «за прииск руд награждение положить, смотря по прочности найденных руд, а именно как находящимся в светских службах нижним чинам, так и партикулярным людям, российским подданным и других наций, от ста до пятисот (рублей) таким порядком, сколько на том, его приисканном месте казенным коштом годных в плавку руд добудется. На всякий пуд руды – по полушке или за каждый фунт выплавленного из того серебра по одному рублю. И оную заплату до того продолжать, доколи получит оную за труды его определенную ему сумму».
Спустя два десятилетия, в 1780 году Горным Советом Колыванских заводов и 8 февраля 1781 года Кабинетом Ее Императорского Величества, с изъявлением вышесказанного узаконения, «чтобы больше понудить к тому (к приисканию, М.Н.) охотою в людях», Горный совет положил: «оную плату усугубить и производить не только нижним чинам, но и всякого звания людям, кто в том успеть трудами и тщанием своим может. За каждый порознь отысканный рудник и прииск, и не одно серебро, а за все металлы, сообразно их количества; а именно, если из рудника добыто будет годных в плавку руд до двухсот тысяч пудов, то выдавать в награждение: за серебряные – пятьсот, за медные – двести, за свинцовые – двести, за оловянные – двести, за железные – сто рублей. И если дальше оные продолжаться будут к добыче годными, то сверх того определить тем приискателям по смерть их пенсию каждогоднюю: за серебряные – сто, за медные – пятьдесят, за свинцовые – пятьдесят, за оловянные – пятьдесят, за железные – двадцать пять рублей на счет тех рудников. А когда менее двухсот тысяч пудов добыто будет годных в плавку руд (за пресечением рудника), то выдавать же награждение по пропорции вышеписанного положения. Сверх же назначающегося награждения и пенсиона, если из рудника серебряных руд добыто будет больше миллиона пудов, то в таком случае рудоискатель должен быть награжден по соизволению Высочайшего Кабинета, производством в какой-либо из нижних чинов». Интересно, что риддерская руда показывала весьма высокое содержание цветных металлов в пуде: от 1-го до 3-х золотников серебра, от 2-х до 15 фунтов свинца, до 7 ½ фунтов меди. После рассмотрения результатов деятельности рудника с момента открытия его до августа 1799 года, кабинетному начальству здесь «еще уповательно (было бы) получить 4.555.133 пудов руды». При этом руднику предписывалось «каждогодно» добывать в проплавку серебросодержащей руды до 23.000 пудов. {pagebreak}

26. ПРОШЕНИЕ ОБ ОТСТАВКЕ

На протяжении всей трудовой деятельности, с 1-го сентября 1779 года, Филипп Филиппович Риддер находился у производства, связанного с тяжелыми и опасными условиями труда, плавильных заводов и рудников, практически без перерывов на отдых. Приобретенный вследствие этого, очевидно, силико-туберкулез вынудил его к осени 1799 года подать прошение об отставке в относительно молодом, сорокалетнем возрасте. Запись в послужном формуляре гласила: «служивший в Колывано-Воскресенских заводах обер-гиттенфервальтер Риддер ... поданным прошением, прописав службу, просил за имеющейся чахоткой и головной болезнью, засвидетельствованными тамошними медицинскими чинами, от заводской службы вовсе уволиться. Канцелярия представила (прошение) Кабинету, а от оного, согласно прошению и по уважению свидетельству лекарскому 30 ноября… 1799 года уволен. С произвождением по силе учреждения пенсиона по тогдашнему его чину по 150 рублей на год». Филипп Филиппович выезжает из Барнаула в Санкт-Петербург на жительство, где лечится у столичных докторов.
Своеобразным итоговым документом о работе Риддерского рудника за первое десятилетие после пребывания на нем первооткрывателя в качестве пристава стала справка Кабинета горной экспедиции: с 1791 года по 1801 год на Риддерском руднике добыто руд, годных к плавке 153 453 пуда, из них получено чистых металлов «за выключкою угара»: золота – 1 пуд 20 фунтов 94 золотника 66 долей, серебра – 69 пудов 28 фунтов 35 золотников 70 долей, меди – 1079 пудов 20 фунтов, свинца – 25750 пудов 4 фунта. За всеми расходами государственная казна получила чистой прибыли 105 038 рублей 63 копейки.
29 ноября 1798 года император Павел 1, приняв на себя титул Великого Магистра, обнародовал Высочайший Указ об официальном учреждении в России ордена Святого Иоанна Иерусалимского (или Мальтийского ордена), чей знак включил в государственный герб и государственную печать Российской империи, чем сразу же вызвал скрытое недовольство не только среди членов Капитула российских императорских и царских орденов, но и среди высшего чиновничества вообще. Павел установил и институт почетных кавалеров ордена, для которых не обязательным было доказательство своего древнего (не менее ста пятидесяти лет) дворянского происхождения. Почетные кресты вручались за военные или гражданские заслуги перед государством и лично императором. Заслуга Риддера перед Отечеством была столь очевидна, что по рассмотрении усердной и ревностной службы, он 5-го января 1801 года государем Павлом Петровичем был пожалован кавалером ордена Святого Иоанна Иерусалимского (католического приорства) и причислен «для исправления поручений в Герольдию». Следует отметить, что кавалерами Мальтийского ордена были все члены императорской семьи, а обладатели этой награды при повышении в чине и нахождении на государевой службе имели право на получение вчетверо большего по чину жалования.
Знаки ордена Святого Иоанна Иерусалимского состояли из белого креста особой, весьма изящной формы, носившегося на черной «монашеской» ленте и матерчатой звезды такой же формы, нашивавшейся на мундир, на левую сторону груди. Забегая вперед, отметим, что уже через три месяца после дворцового переворота новый император Александр 1 снимает с себя титул Великого Магистра, через десять лет исключает мальтийскую символику из герба и печати империи, а Указом от 20 января 1817 года вообще вычеркивает Мальтийский орден из Российской наградной системы, тем самым делая его кавалеров обладателями в лучшем случае почетного сувенира прошедшей эпохи.
6 июня 1801 года издается очередной высочайший Указ, «усиливающий» действие Указа от 8 февраля 1781 года в плане награждения не только казенных приискателей, но и партикулярных людей, «кои сами собою случайным образом или по усердию своему для пользы Казны благонадежные рудники откроют» в местах Колывано-Воскресенским заводам принадлежащих.
Испытывая явные финансовые затруднения, по выходу на пенсион Ф.Риддер обращается в Берг-Коллегию с просьбой о выплате ему вознаграждения, согласно Указа от 8 февраля 1781 года. Берг-Коллегия направила прошение отставного горного инженера на рассмотрение Горной экспедиции. Решение вопроса попало под спуд чиновничьей волокиты. А скорее всего, было отсрочено трагическими событиями государственного переворота, завершившегося убийством императора Павла 1 (в ночь на 12 марта 1801 года). Наследник престола Александр Павлович был коронован на власть спустя полгода, 15 сентября, тем не менее среди прочих дел ему подают письменное обращение Риддера и он принимает решение: «Рассмотрев рапорт Берг-Коллегии, поднесенный нам вследствие прошения обер-гиттенфервальтера Риддера и сообразив оный с собранными сведениями, находим, что открытием рудника, приявшего ево имя, доказав усердие свое к пользе Казны, заслуживает он ободрение и награду, присвоенную таковым приискателям Указом нашим 6-го июня сего года, коего силу на него обращая, повелеваем: по расчету добытых из рудника им открытого руд и выплавленных из них металлов выдать ему в награждение две тысячи восемьсот двадцать два рубля из сумм на сие по Берг-Коллегии определенных. Всемилостивейше жалуем его при том в берг-гауптманы 6-го класса. АЛЕКСАНДР. В Санкт-Петербурге, августа 6-го, 1801 года». {pagebreak}

27. КЛЯТВЕННОЕ ОБЕЩАНИЕ

Внимание молодого будущего императора к персоне отставного горного офицера было столь очевидным, что требовало конкретных и решительных ответных действий. Спустя шесть дней, в присутствии Андреевского протоиерея Стефана Семенова и обер-берггауптмана Ильмана берггауптман и кавалер Филипп Филиппович Риддер дает именную клятву и присягает Александру 1: «Я, нижепоименованный, обращаюсь и клянусь всемогущим Богом перед святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному, всемилостивейшему великому государю-императору Александру Павловичу, самодержцу всероссийскому и его императорского величества всероссийского престола наследнику, который назначен будет, верно и нелицемерно и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому его императорского величества самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению сим и возможности предостерегать и оборонять и при том по крайней мере стараться споспешествовать все, что по его императорского величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может.
О ущербе же Его Величества интересе, вреде и убытке как скоро о том уведаю, не токмо благовременно отвращать и не допущать тщаться и всякую мне вверенную тайность крепко хранить буду и поверенный и положенный на мне чин, как сей генеральный, так и по особливой определенной и от времени до времени Его Императорского Величества именем от предуставленных над мною начальников определяемым инструкциям и регламентам, и указам надлежащим образом по совести своей исправлять и для корысти, свойства дружбы и вражды, противно должности своей и присяги не поступать; и таким образом себя весть и поступать, как верному Его Императорского Величества подданному благопристойно есть и надлежит, и как я перед Богом и судом Его страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь бы душевно и телесно да поможет. В заключении же сей моей клятвы целую слово и крест Спасителя моего. Аминь. 1801 год, августа 12-го».
Из всего следовало, что не гоже было Риддеру, образцовому монархисту, прозябать на скромных хлебах отставника, он обращается в Горную экспедицию с просьбой о назначении его на чиновничью должность берг-ратома, одновременно ходатайствует о прибавке к получаемому пенсиону, запрашивает в Кабинете «Свидетельство» об указании его заслуг перед Отечеством с момента его откомандирования во исполнение Высочайшего Именного Указа от 21-го января 1786 года «в числе прочих (Колыванских) заводских чиновников, начальством избранных, во вторую партию для отыскания в местах, около заводов лежащих, металлических приисков и всякого рода камней полезных для выработки разных вещей». В «Свидетельстве» доподлинно перечислялись все находки приискателя в том легендарном походе, особенно отмечались девять ваз и два пьедестала, выполненные из «большереченского» порфира и доставленные в Санкт-Петербург. А сверх того, рудник, названный по имени его Риддерским, содержащий в себе золото, серебро, медь и свинец, который до ныне существует «и по протяжению во оном жилы и по положению Горных Советов пресечения рудам еще не предвидится». Заключался документ информацией о выплате Риддеру вышеназванного единовременного вознаграждения и жалованием его «нынешним чином», декабря 29 дня 1802 года. {pagebreak}

28. ВСЕАВГУСТЕЙШИЙ МОНАРХ

Год безуспешного ожидания наградных выплат свидетельствовал о том, что чиновники от Горной экспедиции в отношении Ф.Ф.Риддера удовольствовались лишь двумя вышеназванными милостями. 3 декабря 1803 года он обращается к императору Александру 1: «Всеавгустейший Монарх! Всемилостивейший государь! Именными Высочайшими Указами 1797 года февраля 23-го и 1801 года июня 6-го числа повелевается всем приискателям рудников за выплавленные металлы производить в награждение узаконенную плату. А как я, верноподданно служа ведомству Кабинета Вашего Императорского Величества в Колыванских заводах, отыскал рудник, именуемый по фамилии моей Риддерским, при коем работа и ныне продолжается и золото, серебро, медь и свинец выплавляются, можно по просьбе моей, по именному высочайшему Вашего Императорского Величества Указу, с того 6-го августа 1801-го года, выдать за выплавленные с 1797 года по 1 января того 1801-го года металлы по узаконенному в Кабинете расчету токмо то, что тогда причиталось. Поелику же впоследствии того времени из того рудника металлы выплавляются, того ради Вашего Императорского Величества всеподданнейше прошу по силе вышеописанных Высочайших Указов за выплавленные после того расчету и впредь выплавляемые погодно металлы узаконенною платою повелеть меня удовольствовать. Вашего Императорского Величества, Всемилостивейшего государя верноподданный берггауптман 6-го класса, кавалер Филипп Риддер. Декабря 3 дня 1803 года».
Почти сразу по получению прошения отставного офицера император поручает стат-секретарю Муравьеву разобраться в сути вопроса и донести «почему берггауптман Риддер неудовлетворен следующими деньгами за открытый им золотой рудник своего имени». Учитывая тот факт, что Филипп Филиппович всегда служил в ведомстве Колывано-Воскресенских заводов, то направленное 30 декабря Муравьевым срочное требование к министру финансов графу Алексею Ивановичу Васильеву «о просимом удовлетворении», последним перенаправляется управляющему Кабинетом Дмитрию Александровичу Гурьеву – «по принадлежности», 11 января 1804 года.
Меж тем, получение особого ордена святого Иоанна Иерусалимского (католического приорства) позволяло Риддеру получать усиленное (по чину) жалованье. 3-го марта он вновь обращается к царю: «Всеавгустейший Монарх! Всемилостивейший государь! Вашего Императорского Величества утруждал в прошедшем 1803 года декабря от 4-го дня всеподданнейшею просьбою о выдаче мне ежегодно за выплавленные с найденного мною рудника металлы узаконенной платы, которое прошение по Высочайшему Вашего Императорского Величества благоволию находится в рассмотрении Кабинета. При том же руднике имеется золото, серебро медь и свинецсодержащих руд против уже проплавленных,добытых на поверхность, но не расплавленных до пятидесяти тысяч, да обработанных, но только еще на верх не поднятых более трех миллионов пудов. Сверх же того оной рудник по немалому числу по длине горы и в глубину простирающихся рудных жил подает вящую благонадежность, которая и донесениями от тамошнего заводоначальства в Кабинет всегда подтверждается. Но поелику на проплавку того великого количества пудов потребно и истечет весьма немалое время – великий государь! – я служил в отдаленности Сибири более двадцати лет усердно и беспорочно с отличными государству заслугами. За приключившеюся от серного и мышьячного дыму чахотливою болезнею нахожусь от службы уволенным, а потому, не имея никакого к пропитанию имущества, претерпеваю крайнюю нужду и недостаток, осмеливаюсь всеподданнейше просить повелеть производить мне ежегодно в счет вышеписанной положенной платы жалованье по нынешнему моему чину. Вашего Императорского Величества, всемилостивейшего государя верноподданный берггауптман 6-го класса и кавалер Филипп Риддер».
И снова, по уже отработанной схеме, Александр 1 дает поручение стат-секретарю Муравьеву, тот 20 марта перенаправляет графу Васильеву, Васильев – в Кабинет, Гурьеву. Узнав об этом, Риддер обращается с личным прошением на имя последнего: «Ваше высокопревосходительство! Милостивый государь Дмитрий Александрович! Ежечасные милости и благодеяния (творимые) Вашим превосходительством для всех служащих и также прежде служивших в ведомстве Кабинета чиновников ободряют и меня утруждать Вас нижеследующею просьбою: всеподданнейшее Его Императорскому Величеству мое прошение о выдаче мне вместо положенной приискателю рудников платы в счет оной по нынешнему чину жалованья препровождено в рассмотрение Кабинета. Возложи великий муж добродетель на мою отличную и беспорочную службу, а паче на бедное мое состояние и неимущество к пропитанию так, что на еще большую сумму должным состою и за тем сверх пищи (еще) потребно платье и к поддержанию моего здоровья всегдашнее пользование лекарствами…».
По заданию Кабинета Горная экспедиция подготовила справку, в которой перечислила заслуги Риддера в отыскании «разного свойства порфиров, гранитов, яшм и брекчий до 59-ти сортов… на выделку разных вещей, ваз, пьедесталов и прочего почитающихся способными (особенно из) темноцветного с большими белыми шпатовыми и кварцевыми зернами порфира, под названием «большереченского»; из коего сделано и сюда (в Санкт-Петербург, М.Н.) доставлено девять ваз и два пьедестала». Особо выделялась роль Риддера в приискании рудника, «названного по имени его Риддерским, содержащего в себе золото, серебро, медь и свинец». Горные чиновники не упустили напомнить о том, что Филиппу Филипповичу «выдано вознаграждение единовременно 2822 рубли и сверх того пожалован (он) нынешним чином». Кроме того отмечалось, что при руднике ныне еще имеется «с того 1801 года, по нынешний 1804 год за отпусками в заводы в наличности сортированных, годных в плавку руд 481 798 пудов. В них считается примерно по заводским пробам золотистого серебра 161 пуд 26 фунтов 91 золотник. Да не сортированных – 75000 пудов». {pagebreak}

29. НЕ ДОСЯГАЕМЫЙ «ВЛАДИМИР»

Через четыре года, после выхода в первую отставку по болезни, Филипп Филиппович, сознавая значимость своего открытия для Казны, понимает, что труд его еще не в полной мере оценен Кабинетом и помимо узаконенных выплат он должен быть награжден и государственной наградой, что в свою очередь позволяло увеличивать и получаемое пособие (пенсион), Так, кавалер ордена Святого равноапостольного князя Владимира 1У степени, независимо от других доходов получал надбавку в 100 рублей в год, Ш степени – 200 рублей, П. степени – 300 рублей, 1 степени – 600 рублей. Учитывая это, Риддер обращается к императору Александру 1.
«24 сентября 1804 года.
Всеавгустейший монарх!
Всемилостивейший государь!
Уже семнадцать лет (после 1786 года, М.Н.) как я по двум отличным моим государству заслугам - найдением богатого золото, серебро и другие металлы содержащего рудника и приискание разного рода цветных камней в силу статуса и высочайше поданного от 16 декабря 1801 года Указа заслуживаю быть отмечен российским орденом Святого равноапостольного князя Владимира, почему от 9 сентября прошедшего 1802 года и утруждал Ваше Императорское Величество всеподданнейшею просьбою…» Риддер пишет далее, что «сам во время службы не просил (об этом, М.Н.), потому что, быв в такой отдаленности Сибири, не ведал и не знал силы изданного статуса (ордена, М.Н.), тем вящее и заслуживаю награждение…».
Филипп Филиппович сетует, что если бы он был сразу награжден «святым Владимиром 4-й степени», «то поныне уже бы был в Комплекте (то есть награжден всеми четырьмя орденами, М.Н.), или повышен степенью».
Примечательно, что сам он оценивает факт награждения его Мальтийским крестом только «за усердную и ревностную службу, а не за отличные мои заслуги (перед Отечеством, М.Н.)». Что, по его мнению, достойно более высокой награды. В прошении указан адрес местожительства Риддера в то время: «жительство имею Литейной части в 5 квартале № 563».
Безутешное замечание на просьбу Риддера дают чиновники Думы ордена Святого Владимира:
«Г.Риддер от службы по Колыванским заводам уволен 1800 года марта 1 числа с пенсионом по учреждению по 150 рублей годовых. А 1801 года января 5-го за усердную и ревностную службу пожалован Почетным кавалером ордена Святого Иоанна Иерусалимского. По Указу того же года августа 6-го выдано ему за выплавленные металлы вознаграждение 2822 рубля и проведено повышение через чин обергиттенфервальтера 8 класса в берггауптманы (полковники) 6-го класса.
Следовательно, в 1801 году получил он за приисканный рудник три награды будучи в отставных».
Примечательно, что в лето 1802 года детище Филиппа Риддера посетил будущий академик Российской академии художеств В.П.Петров, совершавший поездку по казенным заводам и рудникам Урала и Сибири. Свои впечатления Василий Петрович запечатлел в четырех мастерски исполненных рисунках: «Риддерский рудник», «Сокольная (шахта), водонапорный канал», «Отвалы Риддерского рудника», «Вид – «Вершины белков». Строго соблюдая законы композиции, перспективы и техники работы с карандашом, художник бережно и скрупулезно перенес на бумагу все элементы ландшафта Ульбинского предбелковья, рудничные постройки и жилые строения.
В 1805 году, как бы отчитываясь о проделанной работе, Петров отсылает в Санкт-Петербург два больших рисунка. После этого в канцелярию Колывано-Воскресенского начальства поступает Указ царского кабинета ''''О пожаловании В.П.Петрову звания гиттен-фервальтера и жалованья 1000 рублей в год''''. ''''…И сверх того,- отмечалось в документе, - объявлено бы ему, что присланные от
него два вида: один Риддерского рудника, другой - пещеры близ Бухтарминской крепости, находящиеся с ситуациею и описанием, получены были и представлены Его Императорскому величеству''''.
На следующий год ''''К пользе и славе России учрежденная, августейшим императором Александром Первым покровительствуемая, Санкт-Петербургская императорская Академия художеств властию ей от самодержца данною, за оказанное усердие и познание в ландшафтном художестве господина Василия Петровича Петрова, общим во избрании согласием'''' признала и почла академиком своего Академического Собрания, ''''с тем правом и преимуществом, каково званию сему в Установлении Академии предписано''''. {pagebreak}


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

УПРАВЛЯЮЩИЙ ДИРЕКТОР

НА ПРИНЯТИЕ В КОРПУС ИНЖЕНЕРОВ
ПУТЕЙ СООБЩЕНИЙ БЕРГ-ГАУПТМАНА
РИДДЕРА… Я СОГЛАСЕН.
В Павловском, августа 7-го дня, 1810 года.
Александр.

1. ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

Меж тем касательно пенсиона вскоре последовал вердикт Кабинета Е.И.В. Горной экспедиции от 1804 года, августа 13 дня: «Приказали: Сходственно прошению Риддера, выправясь по делам, и что по оным найдется, в том дать свидетельство вновь, с прописанием прежнего. А представленное им прежде, данное ему свидетельство оставить при деле». Чиновники гурьевского ведомства заключили: «Хотя он (Риддер, М.Н.) просит на основании Высочайшего Указа, последовавшего 6-го июня 1801 года, производить ему повеленную плату за выплавленные с того 1801 года из открытого им рудника металлы или производить ему в пенсион по неимуществу в счет будущей выплавки по нынешнему чину его жалованья с деньщичьими и рационами по 927 руб. 12 коп. в год Но как рудник найден им до состояния вышесказанного Указа, в коем именно повелено платить за выплавленные металлы тем приискателям, кои откроют какие рудники от состояния сего Указа впредь, то по мнению экспедиции, он, Риддер, как открыватель рудника до состояния сего Указа, к тому не подходит. А хотя в Высочайшем вердикте, данном государственной Берг-Коллегии и сказано, что силу того, от 6-го июня, Указа распространить на его, Риддера, но выдача ограничена пожалованием ему 2822 рублей, которыми он и удовольствовался. Следовательно, Указ сей тем уже выполнен… Пенсию ж получил за службу по отставке, наряду с прочими, по узаконению по 150 руб в год, коими по недостаточному его состоянию содержать себя совершенно не в силах. Во уважение чего он, Риддер, за силою Указа от 6 июня 1801 года пользоваться положенною платою за приисканный им рудник до состояния того Указа право хотя и имеет, но при всем оном рудник тот по обработанным уже металлам подает немалую и впредь пользу Казне, не благоугодно ли к пенсии его, Риддера, сделать прибавку по усмотрению Кабинета из какой-либо другой, а не из положенной для служащих Колывано-Воскресенских заводов суммы. По елику от годичного счета не только, чтобы был какой-либо остаток, но еще и недостает 4778 руб 69 с половиною копейки на тех, кои назначены к получению пенсиона».
На заседании от 24 октября Д.А.Гурьев и члены Совета экспедиции уточняют свою мысль: «что хотя Риддеру по указанным правилам платы производить не следует, но в отношении его прииска и бедного состояния заслуживает он прибавки к получаемым им пенсионам». Об этом поручалось доложить министру финансов А.И.Васильеву государю-императору «по его назначению… в благоусмотрение и по воле их сиятельства».
4 февраля 1805 года Александр 1 откликается на подробный доклад графа: «отставному берг-гауптману Филиппу Риддеру, открывшему при Колывано-Воскресенских заводах рудник, в уважение такового открытия, а равно и недостаточное его состояние повелеваю: к получаемому им, Риддером, пенсиону по ста пятидесяти рублей на год, прибавить еще по четыреста пятидесяти рублей, которые производить из прибавочной от чугуна подати по Берг-Коллегии, собираемой до сих пор. Когда откроется по Колыванским заводам в пенсионной сумме вакансия, на которую тогда и обратить сей прибавок… Александр».
В свою очередь, подобное же распоряжение Васильев перенаправлет Гурьеву с добавлением: «учинить о надлежащим по сему Указу исполнении предписание Берг-Коллегии, долгом постановляю препроводить с оного Указа засвидетельствованную копию Их высокопревосходительству…» 10 февраля 1805 года.
13 марта из государственной Берг-Коллегии в Кабинет Е.И.В. поступает итоговый отчет: «Его сиятельство действительный тайный советник, член Государственного Совета, сенатор, министр финансов и кавалер граф Алексей Иванович Васильев предложил сей Коллегии к надлежащему исполнению копию с высочайшего Его Императорского Величества Указа в 4-й день минувшего февраля на имя Его сиятельства состоявшегося, в котором изображено: Отставному берг-гауптману Филиппу Риддеру, открывшему при Колывано-Воскресенских заводах рудник, в уважение такового открытия, а равно и недостаточного его состояния…» Берг-Коллегия определила «во исполнение означенного Именного Указа отставному берг-гауптману Риддеру, начиная с 7-го числа прошедшего февраля до тех пор, пока по Колывано-Воскресенским заводам откроется в пенсионной сумме вакансия, производить из прибавочной на чугун подати в пенсион доплату ежегодно по четыреста пятидесяти рублей и потому внести его, Риддера, в список по Коллегии пенсионеров. Предписать (и предписано) комиссару сим Указом чтобы он, что с означенного числа по прошествию каждой трети из означенного оклада за удержанием следующих с каждого рубля по одной копейки причитаться будет, такую сумму повыписать в расход из оной подати – выдавать ему, Риддеру, с распискою впредь до Указа, о чем господина Риддера Берг-Коллегии известить запискою, а в Кабинет Его Императорского Величества сообщить. Просим, чтобы он, когда в пенсионной по Колыванским заводам сумме откроется вакансия, благоволил поместить в оную означенного господина берггауптмана Риддера. И о том, когда сие учинено будет, не оставить и коллегию без уведомления. Марта 10 дня 1805 года».
На этом, спустя четыре года после первого риддерского прошения, вопрос с выплатой ему повышенной пенсии в шестьсот рублей ежегодно был исчерпан. Надо отдать должное терпению и высокой компетентности самого просителя, сумевшего привлечь к своему делу персон самого высокого государственного уровня.
Открытие Филиппом Филипповичем богатейшего на Алтае рудника значительно способствовало росту доходов Кабинета, и вместо наметившегося закрытия заводов здесь произошел их подъем. В одном из докладов уже известного министра финансов А.И.Васильева в 1806 году указывалось, что «самые счастливые заводы в России суть есть Колывано-Воскресенские». А изданная в Санкт-Петербурге, спустя два года (1808) книга П.И.Шангина «Описание Колывано-Воскресенских рудников» отмечала весомый вклад первооткрывателя Риддера «в приисках цветных каменьев… в разных по Сибири необитаемых местах внутри и по границе, из каковых каменьев по отыскании и заведении шлифовальной мельницы вазы и другие вещи отделывают и ежегодно в Санкт-Петербург доставляют». {pagebreak}

2. ВНОВЬ НА СЛУЖБЕ

Однако, оставаться бездеятельным столичным дворянином Риддер не желал. Едва болезни отступили, он добивается замены формулировки его отставки на: «уволен до выздоровления»; стал обращаться в высшие инстанции и правительственные учреждения с ходатайством о предоставлении ему службы, подчеркивая, что «чувствует себя хорошо и готов ехать служить в любые места», в том числе и в знакомую ему Сибирь.
Возможность вступить вновь, как писал Ф.Ф.Риддер, «в услужение Отечеству» предоставилась ему после образования в конце 1809 года Управления водяными и сухопутными сообщениями. Новому учреждению требовались опытные чиновники с техническим образованием, готовые служить в отдаленных местах. Ходатайство Ф.Ф.Риддера пришлось как нельзя кстати, назначение его решалось на самом высоком уровне «Его Императорскому Высочеству главному директору Путей сообщений принцу Георгию Голштейн Олденбургскому. По представлению Вашего Императорского Высочества на принятие в Корпус инженеров Путей сообщений берг-гауптмана Риддера директором, управляющим по Х Округу с чином полковника, я согласен. В Павловском. Августа 7 дня 1810 года. Александр».
17 августа состоялся Именной Высочайший Указ о принятии берг-гауптмана 6-го класса Ф.Ф.Риддера в Корпус инженеров Путей сообщений с чином полковника. 31 августа Государственный Совет утверждает предложение «управляющего директора полковника Риддера внести в список инженеров Путей сообщений» и «поручить (ему, М.Н.) исправлять должность».
4 сентября 1810 года из Кабинета Его Императорского Величества в государственное для остаточных сумм казначейство поступает уведомление следующего содержания: «На требование Горной Кабинета экспедиции канцелярия Его Императорского Высочества главного директора Путей сообщений… уведомила, что берггауптман 6 класса Риддер по Именному Высочайшему Указу в 17-й день минувшего августа состоявшемуся, принят в Корпус инженеров Путей сообщений с чином полковника и предназначено быть ему в Х-м Округе управляющим директором. Жалованье производимо будет ему по штату сего округа по три тысячи рублей на год. А как по Высочайшему Указу 1805 года февраля 7-го дня производство ему, Риддеру, прибавочного пенсиона к получаемому им из Колыванской заводской суммы 150 рублей по 450-ти рублей в год (производилось), до открытия по Колыванской пенсионной сумме вакансии за счет прибавочной от чугуна подати, состоящей во владении сего казначейства, то Кабинет Его Императорского Величества о сем для должного сведения сим и сообщает с таковым при том уведомлением, что производимый ему, господину Риддеру, из Кабинета пенсион по 150 рублей в год с показанного 17 дня происшедшего августа прекращен». Формулярный список Филиппа Филипповича по ведомству Путей сообщений отметил точное время выступления его на новую службу – 9 сентября 1810 года.
28 сентября Горная экспедиция в Кабинет Его Императорского Величества доложила об изменениях в судьбе первооткрывателя Риддерского месторождения, указав в справке все перипетии «пенсионного дела» Риддера. Примечателен пункт №2 этой справки: «2-е. Высочайшим указом, данным правительствующему Сенату в 21 день апреля 1798 года повелено: В том как военным, так и гражданским чиновникам, получающим пенсион, если произвольно вступят они в службу, и когда жалованье, на которое начально определяются, меньше будет их пенсиона, недостающее в оном число дополнять из получаемого прежде пенсиона. А буде бы оное при самом определении или в продолжении настоящей их службы превышало пенсион, то производство его, последнего, останавливается». И, как следствие вышеизложенного: «Помянутому Риддеру со дня окончания выдачи пенсиона из Колыванской пенсионной суммы с 1 мая по день определения его в Корпус инженеров Путей сообщений по 17-е число августа следовать будет оного по данной от него на получение доверенности статскому советнику Рагожину из 150-рублевого в год оклада 44 рубли 16 с половиной копейки». А по сему приказано: «Берг-гауптмана (по учету Берг-Коллегии) Риддера удовольствовать по день определения его в службу пенсией. Производство оной впредь прекратить, о чем дать знать остаточных сумм казначейству».
Однако, порядка требовало и Колыванское чиновничье ведомство: «Указ из Кабинета его Императорского Величества от 13-го минувшего сентября № 2018 «О выключении из списков заводских пенсионеров уволенного от службы берггауптмана Риддера, определенного по Именному Указу 17 августа сего года в Корпус инженеров Путей сообщения с чином полковника» в Канцелярии Горного начальства сего месяца 16-го числа получен, по которому предписание учинено ноября 17 дня 1810 года». {pagebreak}

3. ДЕСЯТЫЙ ОКРУГ

Управление Округом находилось в административном центре Сибири - Тобольске: территория округа – вся Сибирь, включая Пермскую и Оренбургскую губернии. Перед отправкой в Тобольск, на собеседовании в центральном ведомстве в Твери, Ф.Ф.Риддер получил необходимые сведения о поручаемом ему деле: «Части Путей сообщения во вверенном управлению Вашему Х-м Округе заключающиеся, по обширному их пространству немаловажны, но слабыя и недостаточныя сведения о гидрографическом и топографическом положении мест сего отдаленного края не позволяют при первом случае снабдить Вас подробным наставлением».
К тому времени Филипп Филиппович был уже женат на купеческой дочери Наталье Алексеевне, в 1809 году у них родилась дочь Елисавета (сын Георгий родился позднее – в 1812 году), поэтому для проезда до Тобольска и на обустройство на новом месте он запросил и получил авансом в счет будущего жалования полковника две тысячи рублей. Понимая, что Х-й Округ малозаселенный, превосходящий по территории все остальные округа вместе взятые, начальство не давало Филиппу Филипповичу конкретных заданий в первое время службы. Было определенно ясно, что опытный и технически грамотный Риддер сам проявит себя на новом месте и выступит с инициативами в деле улучшения Путей сообщений на Урале и в Сибири. Принц Георгий Голштейн Олденбургский со своей стороны снабдил его сопроводительным письмом: «При определении полковника Риддера к управлению Х-м Округом писано было всем сибирским губернаторам и генерал-губернатору (И.Б.Пестелю, М.Н.), чтобы по всем требованиям господина Риддера и подведоственных ему чиновников, по должности их относящим, было чинимо неотлагательное исполнение и оказываемо было пособие».
Взявшись за новую работу Филипп Филиппович ясно представлял особую сложность улучшения транспортного освоения Сибири и регионов, включающих огромные необжитые просторы: на севере- тундру, на юге – степи и полупустыни, в средней полосе – бескрайнюю тайгу и лесостепь. Большие трудности для дорожно-транспортного освоения края представляли горные системы: Урал, Алтай,Саяны, почти непроходимые хребты Забайкалья и Якутии – к тому же на тысячи квадратных верст раскинулись болотистые низины и плоскогорья Западной Сибири.
По опыту прежней работы, особенно доставки свинцовой руды из Нерченских рудников на Алтай, Риддер знал, что нужно обратить внимание на реки, главные артерии связи, особенно судоходные. Учитывал он и работу своего давнего соратника по Колывано-Воскресенским заводам Петра Кузмича Фролова, который еще за десять лет до «нерчинской командировки», вместе с картографом Карелиным, разведал и отрисовал по карте «путь водой» от Забайкалья до Барнаула. Однако, новый директор Х-го Округа мыслит более масштабно, в его планах создание гидрографических карт Объ-Иртышского и других речных бассейнов Сибири. Описанием должны быть охвачены данные о речном флоте и его использовании, о транспортных путях, о пристанях, о торговле и населенных пунктах на речных берегах. Речной транспорт делал реальным использование богатств региона как внутри его, так и в Европейской России. По притокам крупных рек шел сплав леса, который затем использовался в сибирских и уральских городах; речной системой совершали и перевозки руды, облегчая развитие промышленности (особенно металлургии); скотоводческая продукция киргизских степей (современного Казахстана, М.Н.) по воде доставлялась в Омск, Тобольск, Тюмень, откуда частью вывозилась далее сухопутными обозами на запад империи.
«Казенный свинец с реки Кети от Маковской пристани, - писал Риддер, - плавитца (сплавляется, М.Н.) до Барнаульской, а в Казань идущий свинец до Тобольской пристани. Проплавляемыя на заводах руды из Бухтарминских рудников на реке Иртыше находящихся, доставляютца водою до Устькаменогорской пристани, а оттуда гужем до Кашинской, на Алее находящейся, впадающем в Обь, проплывают до Барнаульского завода. Купферштейны (концентраты медной руды, М.Н.) проплывают от Барнаульского завода до Сузунской пристани. От оной двенадцать верст гужем до завода и обратно на тех же судах доставляют в Барнаул делаемую в Сузуне медную монету ежегодно по двести тысяч рублей. Заводское железо с реки Томь – Чумышу из Томского железного завода доставляетца до Иртыша, а по оной до Тобольской пристани. Тракт, по которому доставляетца гужем бухтарминская руда, находитца по дорогам от Устькаменогорской пристани, на Иртыше находящейся , через Змеиногорский рудник до Кашинской пристани при Алее, на расстоянии триста сорок верст». {pagebreak}

4. ПО ВОЛОКАМ И ПРОТОКАМ

От своих немногочисленных, но высококомпетентных чиновников в губернских городах Сибири Риддер потребовал подготовить описания рек, причем рекомендовал лично проплыть их судоходные части. Представленные материалы были объединены в сводный том «О изыскании и улучшении сибирских рек», куда вошли и описания, сделанные самим Филиппом Филипповичем. Эта внушительная работа значительно пополнила знания о Сибири не только в области гидрографии, но и общей экономической географии. По записям директора Х-го Округа проясняется картина его экспедиции и главных направлений деятельности – если подчиненные на местах чиновники отвечали за организацию навигации на отдельных реках и обязывались предусматривать перспективы максимального развития судоходства на них, то перед самим Риддером стояла общая задача – осуществлять это во всесибирском масштабе. О своей первой поездке в 1811 году он писал: «Отправился из Тобольска в Енисейск. Осматривал лично все места по окрестности Маковского волока, реки и речки, впадающие как в Енисей, так и в Обь». Описание обследованного района заканчивалось выводом о том, что наилучший вариант соединения Оби с Енисеем водным путем без волоков может быть осуществлен через реки Сочур и Анциферовка.
На следующий год (1812-й) Риддер организует съемки местности в междуречье Оби и Енисея с целью установить, в каких местах лучше всего проложить каналы для сооружения единой судоходной артерии крупнейших сибирских рек. Он избирает абсолютно другой вариант – соединение водных бассейнов по рекам Тым и Сым, а в 1814 году Филипп Филиппович находит еще один способ соединения Оби с Енисеем – через реки Вах и Елогуй.
Вполне вероятно, что директору Х-го Округа Путей сообщений был знаком проект управляющего иркутской казенной фабрики О.И.Новицкого по соединению речным сообщением Иркутска с Тобольском, поступивший в Санкт-Петербург еще в 1797 году. И это было одним из свидетельств особого внимания к Сибири, в то время Риддер дает ей следующую оценку: «Сия столь важная часть России заслуживает внимания, будучи источником изобилия многих произведений, доставляющих весьма значительное богатство Российской империи». Заинтересованность и поддержку встречает полковник-инженер в лице главного директора Путей сообщения генерала Ф.П.Деволанта. Он ободряюще встречает одно из донесений Филиппа Филипповича в начале 1812 года: «Узнать пользу соединения рек Оби с Енисеем, описать все пристани по Ангаре, Енисею, Оби и какое теперь по каким судоходство».
Далеко не единственной, хотя и главной, была для Риддера проблема соединения Оби с Енисеем. Переправлять через Урал сибирские богатства конной тягой было и нелегко, и накладно. Чтобы многократно удешевить и облегчить транспортировку он выступает с инициативой соединения Иртыша и его левых притоков с реками, текущими с Уральских гор в западном направлении. В деле «О изыскании и улучшении сибирских рек», в 1813 году, отмечает, что «при удобном времени он поедет сам осмотреть тот путь, где прошел Ермак из России в Сибирь». Инженер-энтузиаст намечал составить в ходе экспедиции одновременно три журнала: «Первый – путевой с подробным описанием всех мест и урочищ, какие проезжать буду; второй – описание трех главных ярмонок в Сибири, с показанием путей провоза товаров водою и сухопутно, с ценами за то ныне платимыми; третий – обозрение удобных мест к соединению сибирских рек с российскими через Уральский хребет и путей, по которым проходил известный завоеватель Сибири (Ермак, М.Н.) с планом Уральского хребта и тех урочищ».
Однако, высшее руководство отрицательно отнеслось к предложению Риддера углубиться в экономику и историю региона; желание «описывать и вести статистический и исторический журнал древняго и нынешняго состояния Сибири» вызвало в столице предписание, чтобы он «ограничил себя единственным обозрением тех предметов, кои ему предназначены», а не проявлял излишнюю инициативу, не делал «своих предложений» на основании изучения истории и колонизации края и его развития.
И все же, сохранившиеся архивные материалы, отчеты Филиппа Филипповича, его рапорты Ф.П.Деволанту свидетельствуют о том. что он не отступал от своих замыслов, самолично работал над составлением документов, о чем остались пометки: «Собраны мною самим лично и чрез чиновников наших», «по личному моему обозрению и чиновников, а также и с объяснениями как сибирских, так и российских промышленников», «с подробным описанием всех мест, которыя обозрел полковник Риддер по Х-му Округу» и т.д. Обращаясь к своему новому начальнику генерал-лейтенанту Огюстену Бетанкуру, сменившему Деволанта на посту главного директора Департамента Путей сообщения, с просьбой об укреплении опытными кадрами Х-й Округ, Филипп Филиппович пишет: «…сверх того, нужно бы определить чиновников, знающих: 1. Хорошо рисовать и описывать с натуры для снятия тех редких видов натуры, какими она во многих странах Сибири украшает, коих бы можно получить из Академии; 2. Описывать и вести статистический и исторический журнал древняго и нынышняго состояния Сибири с ея редкостями, наподобии предоставленного мною 30-го генваря 1815 года №24 Путевого журнала, за который изъявлена мне была особым предписанием благодарность. И 3. Переводчиков тех языков, на которых говорят обитающие в Сибири орды или народы, как-то: татарского, остяцкого, чипогирского и прочих, или нанимать из самих их, умеющих говорить по-российски».
Как и когда-то, во времена работы на Колывано-Воскресенских заводах и рудниках, Ф.Ф.Риддер и здесь встречает добровольных помощников для сбора нужных сведений, широко использует контакты с местным населением. Так, летом 1814 года, во время полевых изысканий места строительства канала на водоразделе рек Тым и Сым он отмечает: «В городе Нарыме нашел я бывалых по нескольку раз по реке Тым нарымских купцов Сосипатра и сына его Евдокима Нестеровых». Там же встретил он «три лета» бывшего на реке Тым казака Михаила Танаева, узнал о землемере Трусове, который описывал реку Тым и чертил планы. А с помощью промышлявших в глуби болотистой тайги у аборигенных народов скупщиков пушнины Риддеру удавалось пробираться в такие места, о которых многие и представления не имели.
В числе крупных работ Ф.Ф.Риддера стоит и руководство мероприятиями по укреплению берега Иртыша, на котором располагался Тобольский речной порт. Во времена половодья берег основательно подмывался и возникала угроза расположенным на нем складам – «соляным, хлебным и иным магазейнам». В 1811 и 1812 годах Риддер весьма удачно осуществил работы по обеспечению безопасности порта. В 1813 году он лично включается в кампанию борьбы с голодом, охватившим часть Сибири, отправляет на речных судах хлеб для населения Томской губернии, куда входил и открытый им, тезоименитый поселок – Риддерский рудник. Заготовка хлеба проводилась в Тобольской губернии и на Урале. Вот, что он доносил Деволанту 3 июня 1813 года: «По случаю неурожая от засухи в прошедшем 1812 году хлеба в Томской губернии, а паче в округе крестьян, приписанным к Колыванским заводам, хлеб которого пуд продавался по 20 коп, возвысился до 2 рубли 50 коп, а при Риддерских, Змеиногорских и прочих к Устькаменогорской линии прилежащих рудниках – в 3 рубли 50 коп каждой пуд… почему по распоряжению горного начальника по урожаю в сих годах в Тобольской губернии в Ялуторовском, Курганском, Ишимском уездах и во всех селениях Пермской губернии... Кабинет назначил покупку онаго хлеба производить... и доставлять водою на судах, назначив в год по 120 000 рублей, для чего и разосланы чиновники, из коих в Омской крепости онаго хлеба по Иртышу на 26 судах уже на рудники отправлено, и ныне их чиновниками здесь, в Тобольске, таковыя же закупка по 40 коп. за пуд и отправка чинятся». {pagebreak}

5. НАГЛОСТИ, ОБИДЫ И ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ

Многогранная, вне сомнения полезная деятельность Филиппа Филипповича на посту управляющего директора Х-м Округом Путей сообщения с 1812 года усугубляется его конфликтом с высшей сибирской администрацией. Суть вопроса становится ясной при знакомстве с заведенным в Санкт-Петербурге «делом по рапортам полковника Риддера о злоупотреблениях гражданских чиновников по судоходству в Сибири». Начало положило письмо Филиппа Филипповича своему бывшему начальнику Ф.П.Деволанту: «Тобольская полиция и ея казаки ныне паки так, как и в прошлом 1812 году было, делают на пристани Подчувашской разныя наглости и обиды и тем большую остановку в судоходстве…» Обвинение относилось в первую очередь к тобольскому городничему, спокойно взиравшему на подобные порядки в административном центре Сибири. Чиновники департамента Путей сообщений по приказу генерал-инженера Деволанта, рассмотрев рапорт Риддера, подкрепленный жалобами купцов и другими документами о злоупотреблениях, делают заключение, в котором разъяснялось, что Подчувашская пристань имеет «особыя соляныя магазейны, в которые и производится выгрузка привозимой из Корякова соли в баржах каждогодно до 700000 пудов и погрузка ея в суда для верховых городов Ялуторовска, Кургана, Тюмени, Туринска, Троицка, Челябы, Шадринска, Екатеринбурга, Камышлова, Ирбита и Верхтурья от 500000 до 600000 пудов». Там же, в Подчувашье, ежегодно с весны формировались экипажи речных судов. Так вот, под предлогом борьбы с беглыми, нанимавшимися гребцами к судовладельцам, полицейские начальники отбирали у людей паспорта и другие документы, вымогая взятки. Угроза, что назначенные рейсы не уложатся в навигацию, заставляла расплачиваться в первую очередь промышленников. В «Заключении», поданном на рассмотрение Деволанту, отмечалось: «Полагается о задержании тобольским городничим пашпортов рабочих с судов и людей, так как обстоятельство сие может причинить остановку судоходству, довести до сведения Сибирского генерал-губернатора».
Сегодня во многом неоднозначную фигуру сибирского генерал-губернатора Пестеля И.Б. принято рассматривать в контексте со сложившимся государственно-бюрократическим чиновничьим аппаратом того времени. Например, к концу правления Николая 1 из пятидесяти губернаторов европейской части России, по данным 3-го отделения канцелярии Е.И.В., только трое не брали взяток: киевский наместник А.А.Писарев, потому что был очень богатым человеком; таврический губернатор А.Н.Муравьев – бывший декабрист, и сын А.Н.Радищева – ковенский губернатор Н.А.Радищев. Что уж тут говорить о Сибири?!
Укоренившееся вымогательство стало серьезной помехой, когда Риддеру пришлось отправлять хлеб голодающим работным людям Колывано-Воскресенских заводов. Он убедился лично, что городничий Кривоногов потворствует безобразиям полицейских властей. Речники сообщали управляющему директору Х-го Округа о том, что такие же беззакония чинят полицейские чины и у пристаней при перегрузках на гужевой транспорт и на перевозах через реки.
В силу своего отличного воспитания (а к 1810 году только 13% высших и средних российских чиновников имели высшее образование) Риддер не принимал сложившейся общей традиции, свойственной эпохе, вины провинциального администратора – корыстного расчета и взяточничества. И если управляющий директор Путей сообщений (к тому же очень плохих, М.Н.) постоянно колесил по городам и весям округа, то Пестель правил этой громадной частью государства почти все время из далекого от нее, ей совершенно чуждого и ею почти не интересующегося Петербурга. В результате здесь начался неудержимый разгул потрясающих административных нарушений.
Разобравшись с сутью дела, Деволант ставит в известность Пестеля, на что последний вынужден был разбираться как с грехами тобольской полиции, так и с общим положением, препятствующими работе судоходства в бассейне Оби и Иртыша. За спиной мздоимцев стояла фигура Тобольского гражданского губернатора фон Брина. Однако Ф.Ф.Риддер, не взирая на неравенства в чинах и положении, идет на столкновение с губернским начальством. Тобольские чиновники отвечают тем же. о конфликте становится известно в столице. От Риддера требуют объяснений, с этой целью его даже вызывают в центр, в Санкт-Петербург. {pagebreak}

6. ПРОТИВ ПЕСТЕЛЯ

Письма И.Б.Пестеля (кстати, отца декабриста Павла Пестеля) на имя Деволанта указывают на «беспорядки управляющего Х-м Округом путей сообщения Риддера». Не располагая возможностью обвинить посмевшего жаловаться в столицу инженер-полковника в некомпетентности и тем более в корыстных действиях, наместник императора в крае, тайный советник (чин, равный генерал-лейтенанту) И.Б.Пестель заостряет внимание на другом. Он пишет, что Риддер присвоил не надлежащую ему власть командовать, при том, что все его распоряжения «кроме их бесполезности ни мало не сообразны с существующими установлениями и местными обстоятельствами Тобольской губернии». По мнению Пестеля, «полковник Риддер не исполнен благонамеренных расположений и, как кажется, весьма далек от цели, с каковою правительство (!, М.Н.) сделало сии учреждения, ибо он занимается токмо ссорою и спорами с местным губернским начальством». И, как средство к улучшению ситуации, сибирский генерал-губернатор требует замены Риддера в должности управляющего директора Х-го Округа путей сообщений.
В свою очередь Филипп Филиппович шлет в Санкт-Петербург очередные рапорты. Он пишет о том, как срывался вывоз хлеба для кабинетских заводов, как срывают поставки соли, что влечет за собой уменьшение заготовок рыбы, съестных припасов и др. Обстоятельный, высокообразованный инженер составляет «ведомость о замеченных беспорядках, препятствиях и утеснениях по судоходству Х-го Округа». Документ был столь серьезен, что Пестель просит Деволанта не давать дальнейшего хода материалам конфликта, обещая самолично разобраться и, в который раз, решить все, как положено. И вновь своеобразно резюмирует ситуацию: «Причиною всех беспокойств и всех доселе продолжающихся переписок есть одни только затейливыя вчинания господина Риддера, а потому и ходатайствую у Вашего высокопревосходительства убедительно о избавлении вверенного мне Сибирского края от сего чиновника, ибо с переводом его оттуда прекратятся и сии безпокойства, обременяющие столь много два начальства (Департамент Путей сообщений и Сибирское генерал-губернаторство).
Филипп Филиппович и сам просит дать ему отставку, но по причине болезни глаз (в 1815 году). Болезнь все обострялась, однако рапорты конца 1816, лета 1817 годов не получали удовлетворения: смелого, не поддающегося давлению местных властей, высококомпетентного специалиста просто не кем было заменить. Внезапно скончался помощник, подполковник Лукин, и Филипп Филиппович остался практически без единомышленников, ожидая приезда откомандированного к нему в должности инженера 3-го класса поручика Гаврилу Степановича Батенькова. Сын отставного обер-офицера Г.С.Батеньков, выпускник Тобольского военно-сиротского отделения главного народного училища и дворянского полка при 2-м кадетском корпусе был участником Отечественной войны 1812 года. 7 мая 1816 года вышел в отставку в чине подполковника. Согласно полученному Риддером сообщению, обладая большими математическими способностями, еще год назад «совершенно выдержал испытание во всех науках, для инженера Путей сообщений нужных».
По прошению Филиппа Филипповича Батеньков должен был выехать на помощь ему в Тобольск. Однако, узнав об этом, генерал-губернатор Пестель добивается, чтобы Гаврилу Степановича направили на инженерную службу в Томск.
Очевидно следует напомнить, что согласно историческим хроникам («Мемуары декабристов») в последние годы царствования Екатерины П. Иван Борисович Пестель справлял обязанности почт-директора и лично делал копии с писем масонов и мартинистов, посылаемых из-за границы, для просмотра главнокомандующим князем Прозоровским.Эти самые копии и послужили последнему в возбуждении подозрения к императрице.
В 1818 году для рассмотрения сути конфликта между Риддером и Пестелем в Тобольск выехал ближайший советник Александра 1 Михаил Михайлович Сперанский, который взял себе в помощники вышепомянутого Г.С.Батенькова. Ревизуя Сибирь, оба они ужасались порядкам местного чиновничества во главе с генерал-губернатором. Результатом работы высочайшей комиссии стало отрешение от должности И.Б.Пестеля за систематические злоупотребления по службе. Спустя четыре года он выходит в отставку и поселяется в своем имении в селе Васильеве Смоленской губернии.
Как ни старался, опальный казнокрад не смог помешать дальнейшей карьере Риддера. В апреле 1819 года противостояние Филиппа Филипповича Пестелю завершилось производством Риддера в очередной чин генерал-майора. В то же время, занявший место генерал-губернатора Сибири М.М.Сперанский, при составлении плана административной реформы региона, в целях придания большей самостоятельности местному управлению, добился ликвидации Х-го Округа Путей сообщений. Инженер-генерал-майора Риддера по его ведомству переводят на службу начальником УП-го Округа Путей сообщений с центром в Риге. По долгу службы он бывает в Каунасе и Новгороде.
В некоторой степени начинания Филиппа Риддера в деле обустройства путей сообщений Сибири продолжил Г.С.Батеньков, ставший правой рукой М.М.Сперанского. Известный историк М.А.Корф писал: «Выехав на встречу генерал-губернатору из Томска в Тобольск, он (Батеньков, М.Н.) представил ему записку по своей части. Сперанскому нужен был знающий инженер для его проектов по устройству Путей сообщений в Сибири…».
Один из деятельных членов Северного общества декабристов, Гавриила Степанович был арестован 28 декабря 1825 года; 5 июля 1826 года осужден Верховным уголовным судом по Ш разряду и приговорен «к ссылке вечно в каторжную работу». 10 июля по Указу Николая 1 (и «прошению государю» за своего бывшего сотрудника М.М.Сперанского, М.Н.) приговор был смягчен – вечная каторга заменена двадцатилетней с последующим поселением, но на деле Батеньков был подвергнут 20 годам одиночного заключения, сперва в форте Свартгольм на Аландских островах, потом в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, где провел 18 лет 7 месяцев 28 дней. (Умер он 29 октября 1863 года). {pagebreak}

7. ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ОТСТАВКА

8 мая 1825 года главнокомандующий Путями сообщений генерал-лейтенант Бетанкур, в который раз поднимая вопрос о «всеподданейшем прошении на имя Государя Императора» (Николая 1, М.Н.) о награждении Риддера орденом Святого Владимира, вновь делает упор на факте открытия им «в Сибири при Колывано-Воскресенских заводах рудника, названного по фамилии его». На что управляющий Кабинетом Е.И.В. граф Гурьев ответствовал: «Так как генерал-майор Риддер за рудник сей награжден уже в полной мере и получает узаконенную плату (за выплавленные металлы из руд, М.Н.), то я со своей стороны не нахожу, чтобы он приобретал еще право и на жалованье его орденом Св.Владимира».
В 1828 году, в шестидесяти семилетнем возрасте, Ф.Ф.Риддер окончательно выходит в отставку, поселяется с семьей в Санкт-Петербурге, в 3-й части, в 3-м квартале, в доме №216. Именно тогда судьба сводит его с одним из своих замечательных последователей – Павлом Ивановичем Крюковым.
Подъяческий сын, по рекрутскому набору попавший в горную службу в 1800 году, Павел Крюков уже через три года за особое старание и успехи в постижении азов горного искусства производится в чин унтершихмейстера. Вскоре (1809 год), двадцати одного года отроду, он направляется на учебу в Горный Корпус в Санкт-Петербург, по окончании которого производится в унтер-шихтмейстеры 13-го класса. Молодой горный офицер работает на Петровском руднике, размежовывает земли между крестьянами и казаками Ульбинского форпоста, принимает участие в строительстве риддерской рудовозной дороги.
В декабре 1810 года Павел Иванович подает прошение о назначении его на освободившуюся должность пристава Риддерского рудника «дабы в свободное время заняться приисканием руд». Просьба его была удовлетворена и уже в сентябре 1811 года в двух верстах от Риддерского рудника Крюков находит богатейшее месторождение серебро-свинцовых руд, на котором открывается рудник, названный в честь приискателя – Крюковским. С 1811 по 1888 годы новый рудник дал Казне 132 тонны чистого серебра. Только в одном 1824 году прибыль от его работы составила полтора миллиона рублей.
Будучи приставом Риддерского рудника, Павел Иванович составляет проект рудоискания на Алтае, с которым обращается в Кабинет. Он отмечает, что «посылаемые горным начальством для прииска руд партии не дают ощутимых результатов, потому что возглавляющие их чиновники зачастую не любят рудознатного дела». Для успеха в мероприятии Крюков предлагает конторе Колывано-Воскресенских рудников и заводов создать комиссию рудоискания, всю территорию Рудного Алтая поделить на участки, каждый из которых исследовать в одно лето, определив ответственного смотрителя, который бы делал подробное описание пород и местности, что позволило бы составить общую карту региона, «могущую ознакомить с краем без всякого оному осмотру». Поступивший в Кабинет в ноябре 1824 года «Проект…», так и не встретил должного внимания, а сам рудоискатель никакого ответа не получил. Как бы обобщая свои и своего предшественника Риддера мысли, Павел Иванович уже будучи в Санкт-Петербурге позднее напишет: «Главные же рудники, поддерживающие ныне Колыванские заводы, есть открытия людей, занимающихся сим делом по страсти, и только на время, оставшееся им от должностей, жертвовавших при этом своим состоянием. Что же сии люди могли бы сделать тогда, когда задолжались бы они собственно одним сим предметом без отвлечения и когда были бы обеспечены в их состоянии на настоящее время. да и для будущего при успехе видны были им значительные награды…».
16 апреля 1828 года высочайше конформируется Учреждение «О Колывано-Воскресенских заводах», в котором, в частности, отмечалось: «К открытию новых серебро и золото содержащих рудников как партии от Горного правления посылаемые, так и вольные приискатели поощряются выдачею награждения… за каждый фунт выплавленного из оных (руд) чистого золота по 2 руб 50 коп дотоли, пока весь рудник выработан или пока проплавка и промывка руд не будет заводам в убыток…, за каждый пуд чистого серебра по 10 руб…, за каждый пуд, полученных из руды ртути – 5 руб, олова и меди – 1 руб, свинца – 50 коп, железа – 15 коп. Награждение производится ассигнациями». {pagebreak}

8. ВОЗЗРИ ОКО МИЛОСЕРДИЯ

31 марта 1829 года Филипп Филиппович пишет рапорт на Высочайшее имя, в котором напоминая царю Николаю 1 о былых своих заслугах перед Отечеством по открытию Риддерского рудного месторождения и его именном повелении от 16 апреля 1828 года, отмечает: «За выплавленные же с сего Риддерского рудника металлы получаю и получил по 1 января 1828 года каждогодно токмо за золото и серебро по положению весьма малое вознаграждение, а за медь и за свинец оного произведено не было». Далее, касаясь периода службы в Корпусе инженеров Путей сообщения, отставной генерал указывал, что службу начал с 1775 года (то есть более пятидесяти лет стажа, М.Н.), но «по случаю же чрезвычайно и неизлечимой болезни жены моей и тоже болезни моего семейства, которое все находилось в Петербурге, принужден я был по неперемещению меня и по сим домашним обстоятельствам просить и получил в марте 1828 года от службы увольнение с пенсионом по три тысячи рублей на год. Выехавши из Риги и сам я поныне находился в тяжкой долговременной болезни, так что пенсии не достает. Кроме же пенсиона я никакого движимого и недвижимого имения не имею…». Риддер просит государя «воззреть оком милосердия» на его затруднительное положение, учесть долговременную беспорочную службу и приказать выдавать ему положенную законом выплату за медь и свинец, выплавленные из риддерских руд до 1828 года.
14 апреля 1830 года правительственному сенату дается именной Высочайший Указ по случаю передачи сибирских заводов (Колывано-Воскресенских и Нерчинских) в ведомство министра финансов, где смысл известного «Учреждения» трактуется довольно-таки своеобразно: «Посылаемые для отыскания руд горные чиновники, штейгера и рабочие, также посторонние лица, открывшие рудники получат за счет добывания металлов приличные награждения ПО УСМОТРЕНИЮ НАЧАЛЬСТВА. Но вместе с сим правило об участии в прибылях за открытие рудников ОТМЕНЯЕТСЯ, как более препятствующее нежеле способствующее сему делу». Далее следует как бы извинительная оговорка: «В замен же сего, в открытие благонадежного и избыточного серебряного рудника на новых местах внутри империи назначаем награду 10 тысяч рублей». Приискателей золотоносных россыпей полагалось награждать по положению заводов «хребта уральского».
Вероятнее всего, в 1830 году и Риддер, и Крюков получали уже «удовлетворение» причитавшимися им, как прискателям рудников, деньгами по одной выплатной ведомости. На это ссылается министр императорского двора во время очередной тяжбы министру Егору Францевичу Канкрину летом 1832 года после того, как Горное правление Колывано-Воскресенских заводов 4 марта, предоставив в департамент Горных и Соляных дел расчет о расплавке на своих заводах руд Риддерского и Крюковского рудников, выплавке из них металлов и причитающихся суммах премиальных выплат приискателям из прибылей 1829 года, задало резонный вопрос: «Следует ли готовить подобный расчет по 1830 и 1831 годам, если Указом от 14 апреля 1830 года участие приискателей в прибылях за открытие рудников ОТМЕНЯЕТСЯ?». На что получили ответ, что министр финансов в письме к генерал-губернатору Восточной Сибири от 30 января 1832 года отметил: «…в правилах передачи сибирских заводов в ведомство финансов ничего не сказано об отмене выдачи наград за рудники и прииски, открытые в ПРЕЖНЕЕ время». Министр рекомендовал по этому вопросу отнестись в Кабинет Его Императорского Величества.
25 апреля 1832 года департамент Горных и Соляных дел препровождает полученные ранее расчеты в Кабинет Е.И.В. с просьбой выдать причитающиеся деньги «по прежним примерам» находящимся в Санкт-Петербурге Риддеру – 379 руб 87 3/4 коп и Крюкову – 3006 руб 99 1/2 коп. В свою очередь, министр императорского двора уведомляет Е.Ф.Канкрина, что из этого отчисления не видно самого согласия Совета департамента, а потому возвратив ведомость обратно, просит «сообразить оную с существующими узаконениями». Сразу же выяснилось, что Совет департамента Горных и Соляных дел своим журналом еще от 20 августа 1830 года отказал Филиппу Филипповичу в выдаче установленной награды за выплавленные свинец и медь в связи с тем, что рудник был им открыт до выхода известного «Учреждения…». Отказали Риддеру и в распространении таковой выдачи на будущее время. «Но по уважению описываемого им недостаточного состояния его и тех выгод, какие получили и могут получить Колывано-Воскресенские заводы от употребления свинца, добываемого в значительных количества из руд открытого им рудника… ходатайствовать единовременно денежное вознаграждение». Оставили без удовлетворения высокие горные чиновники и просьбу Павла Ивановича Крюкова о выдаче ему «вместо ежегодно производимого награждения единовременной награды, соразмерной количеству металлов, могущих быть полученных из руд открытого им рудника», «как несогласную с постановлением о таковых выдачах».
А вот за золото и серебро, выплавленные в 1828 году, было решено Риддеру и Крюкову деньги выдать, «о чем и отнестись по принадлежности в Кабинет Е.И.В.». Вот это заключение, рассмотренное так же по приказанию министра финансов и совета министерства финансов, было принято для руководства к действию «как о выдаче исчисленной Горным правлением платы Риддеру и Крюкову, так и о решении, какое последовало по их прошениям». Именно тогда, 16 марта 1831 года, министр императорского двора ответил министру финансов, что «по Высочайшему повелению 7 февраля назначено в выдачу г.Риддеру 10000 руб без вычета на инвалидов из суммы Кабинета, и что следовавшие в награждение за выплавленные в 1828 году золото и серебро гг.Риддеру и Крюкову деньги выданы по принадлежности из сумм же Кабинета».
В целом же по делу «О выдаче награждения приискателям рудников Риддерского и Крюковского…» за № 95 от 8-го июня 1832 года Горный Совет департамента Горных и Соляных дел министерства финансов положил: «…приискателям Риддерского и Крюковского… рудников, кои есть открыты до состояния Высочайше утвержденных 14 апреля 1830 года правил за выплавленные из них в 1829-м году металлы, ныне произвести и впредь производить за оные платы из Кабинета Е.И.В. по точной силе приведеных пред сим Указов, что и представить на благоусмотрение господина министра финансов». 21 июня министр финансов утвердил данное положение.
Спустя месяц, 29 июля 1832 года, император Николай 1 получил в Петергофе следующее донесение:
«Министр императорского двора относится ко мне, чтобы по затруднительным денежным оборотам Кабинета, узаконенные выдачи прежним приискателям рудников по Колывано-Воскресенским заводам, составившие в последнее время до 10000 рублей ассигнациями, и производимые досель из получаемых оным прибылей от выплавляемых при тех заводах 1000 пудов золотистого серебра, отныне выдавать из прибылей от увеличенной с поступления заводов в министерство финансов выплавки серебра и от вновь образовавшегося там золотого промысла.
Министр финансов, находя возможным таковой расход на счет вышесказанных прибылей имеет счастье всеподданейше представить о сем на благоусмотрение и утверждение Вашего Императорского Величества. Подписал генерал от инфантерии граф Канкрин».
Император визирует послание коротко и лаконично: «Исполнить!». {pagebreak}

9. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ

Сегодня нам не понять, почему отставному генерал-майору Риддеру катастрофически не хватало трех тысяч рублей ежегодного пенсиона, по тем временам деньги очень большие. Как бы там ни было, 31 августа 1834 года он обращается в штаб Корпуса Горных инженеров с просьбой принять его снова в горную службу (в возрасте 74 лет!, М.Н.). Он надеется быть еще полезным и «получить средства к пропитанию себя и семейства своего».
Учитывая преклонные лета генерал-майора, от чего он «не может соответствовать действительной пользе службы», главноуправляющий Корпусом Горных инженеров обращается к Николаю 1: «Не угодно ли будет Вашему Императорскому Величеству пожаловать генерал-майору Риддеру некоторое единовременное вспоможение за счет государственного казначейства?».
Следует государев вердикт: «Высочайше повелеваю выдать две тысячи рублей за приличивающие Его Величества расходы».
Здесь примечательны факты поощрения за заслуги перед Отечеством двух бывших представителей риддерского рудничного офицерства: отставного обербергмейстера П.Крюкова и маркшейдера Ф.Стрижкова. Первый за открытие на глубине 350 футов месторождения пресной воды, успешное обустройства в городе Евпатории артезианского колодца и сверх того за открытие в Крыму месторождений мрамора и порфира по ходатайству Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора графа Воронцова 26 октября 1834 года был награжден орденом святого Станислава 3-й степени. Второй, ставший основателем каменнодельной фабрики при Колывано-Воскресенских заводах, «довел оную механическими познаниями своими и искусством до того, что все изделия оной (стали) превосходить как чистотою отделки, так и лучшим видом», за что по ходатайству министра финансов Гурьева 9 августа 1805 года ему было повышено жалованье на 400 рублей и стало составлять 1085 рублей в год.
В отношении же Ф.Риддера все обстояло по иному. Ему на протяжении всей жизни приходилось многократно «испрашивать» денежных выплат, единовременных «вспоможений», напоминать о своих заслугах, выстраивая заумные рапорты в наградную Думу, сотрясая державные небеса. {pagebreak}


10. БЕДНОЕ СЕМЕЙСТВО

Сведения о семье Филиппа Риддера весьма скудны и разрознены. В формулярном списке, составленном 31 января 1823 года, указывалось, что были у него дети: «сын Георгий, числится при Дворе Е.И.В пажем (воспитывался в императорском пажеском корпусе), дочь – девица Елисавета – находится при нем».
В архивном деле «Риддер, генерал-майор Корпуса инженеров Путей сообщений» хранится документ «О прошении его (Риддера, М.Н.) вдовы о выдаче ей свидетельства с места его службы», в котором Наталья Алексеевна излагает свою просьбу: «Покойный муж мой, уволенный от службы… генерал-майор Риддер… всемилостивейше награжден производством ему в потомство узаконенных процентов с добычи благородных металлов. В силу чего после его смерти упомянутые проценты получать следует, как единственным наследникам, мне с детьми: дочерью Елизаветою, находящейся при мне, и сыном Георгием, подпоручиком, ныне состоящем при строительном департаменте Морского министерства…». И подпись – Наталья Риддер, марта 10 дня 1838 года.
Значит, 10 марта 1838 года Ф.Ф.Риддера уже не было.
В выше помянутом прошении Наталья Алексеевна, вдова Филиппа Филипповича, указывает, что дочь Елизавета «находится при мне». В то время «девице» было тридцать лет, ни семьи, ни детей…
Следующим документом главный попечитель императорского человеколюбивого общества сообщает графу В.Ф.Адлербергу: «Ваше сиятельство изволили доставить мне три тысячи рублей серебром, всемилостивейше пожалованные Их Императорскими Величествами по случаю крещения Его Императорского Высочества великого князя Сергея Александровича для раздачи в Санкт-Петербурге по моему усмотрению сиротам, неимущим и болящим. Деньги эти розданы 450 бедным семействам». Под номером 194 значится «Риддер Елизавета, дочь умершего генерал-майора», количество пособия – 20 рублей, время выдачи – сентябрь 20-го числа 1857 года, место жительства: 2 Адмиралтейская часть, 5-й квартал, в доме Асташова № 16…
Георгий (Егор) Филиппович Риддер родился в 1812 году. Как уже известно, воспитывался в императорском пажеском корпусе.
20 июня 1826 года, в звании портупей-прапорщика поступает в институт Корпуса инженеров Путей сообщения. Через год производится в прапорщики, еще год спустя – в подпоручики.
30 марта 1830 года «вследствие поданного прошения за болезнью увольняется со службы». 13 августа 1830 года вторично принимается на службу прапорщиком со старшинством, с определением в военно-рабочую роту № 45 строительной части Морского министерства.
Как и отец, Егор получил прекрасное образование, читал и писал по-русски, по-французски, знал весь курс гражданских наук, прямолинейную и сферическую тригонометрию, анатомическую и начертательную геометрии, умозрительную и прикладную физики, тактическую, полевую и долговременную фортификаци, артиллерию отражения, гидрографию, статистику, минералогию, архитектуру камней.
Согласно «Формулярного списка о службе и достоинстве», Егор Филиппович «в походах и в делах против неприятеля н бывал». Одним из первых его служебных заданий стала ревизия шнуровых книг Санкт-Петербургской инженерной команды, затем в течение трех лет в качестве смотрителя Главного адмиралтейства он находился в чертежной строительного департамента по морской части. В 1834 и 1835 годах с разрешения начальника Главного Морского штаба Егор Риддер награждался денежными премиями в размере полугодового жалованья, а 29 марта 1836 года Высочайшим приказом произведен в подпоручики (морские!). После нахождения при подготовительных работах во время спуска корабля «Россия», с 26 июня по 6 июля, Егора Филипповича командировали с казенной суммой для хозяйственной закупки гидравлической извести, которую добывали на берегах Волхова и использовали при строительстве новых фортов на Кронштадском рейде. Талантливый морской инженер заметно улучшил проект обратного заграждения арки Каменного корабельного элинга и вновь неоднократно награждался премиями, а в марте 1839 года повышается в звании до поручика.
Формуляр свидетельствует и о том, что к январю 1850 года Егор Филиппович был женат на дочери коллежского асессора Филиппа Николаевича Васильева – девице Екатерине Филипповне (вероисповедания православного). О наличии детей в семье молодых сведения отсутствуют. Зато отдельной графой значится, что «По Указу Его Императорского Величества, по определению Санкт-Петербургского гражданского надворного Совета Егор Риддер определен наследником умершего родного отца генерал-майора Филиппа Риддера деньгами, следуемым за извлекаемые из открытого отцом его рудника золото и серебро на основании годовых графиков».
Выплата этого вознаграждения наследникам первооткрывателя Риддерского месторождения продолжалась довольно долго, только сумма ее по истечению лет значительно менялась.
1847 г. - 214 руб. 30 коп. 1860 г. – 95 руб.
1855 г. - 99 руб. 1861 г. - 57 руб.
1858 г. - 76 руб. 1862 г. - 35 руб.
1859 г. - 74 руб. 1876 г. - 10 руб.
Меж тем, уникальность руд Риддерского месторождения неоднократно отмечалась специалистами различных уровней и комиссий. Благодаря высокому содержанию в них золота, серебра, других многочисленных полиметаллов о них узнали далеко за рубежами России. В 1850 году риддерские руды получили самую высокую оценку на Всемирной Лондонской выставке, а в 1879 году образцы их вошли в коллекцию музея Стокгольмского Королевского технического института, где и остались на вечное хранение. А на одном из собраний «Риддерского горно-промышленного акционерного общества» в 1914 году один из его владельцев, английский миллионер Лесли Уркварт вполне резонно отмечал: «Я сомневаюсь, что на свете существует другое горнопромышленное предприятие, которое так всеобъемлюще, как Риддер!». {pagebreak}

Хостинг от uCoz